Энни тихонько вернулась к краю кровати. Подхватила с пола ночную рубашку Мередит и, не поднимая глаз, подтолкнула хозяйке под одеяло.

Некоторое время Мередит не шевелилась. Лишь смотрела на Алекса. Затем наконец нырнула под покрывало и, несколько секунд провозившись с шелковой тканью рубашки, вынырнула хотя бы отчасти одетой.

– Мое дневное платье, Энни. Быстрее, пожалуйста.

Александр улыбнулся, когда Мередит принялась неосознанно сражаться со своими спутанными кудрями.

– Я могу получить специальное разрешение, и документ будет у нас на руках в течение дня… максимум двух. Выходи за меня.

Мередит прожгла его взглядом:

– Я не могу выйти за тебя!

– Ну, боюсь выбора у тебя почти не осталось… Я обесчестил тебя. – Когда она все так же продолжила смотреть на него, он добавил: – Физически.

– Ты? – Тон Мередит смягчился. – Лорд Лэнсинг… в-вы не обесчестили меня.

– Осмелюсь возразить. – Он сел в постели рядом с ней, и при том, насколько ее шокировала вся эта ситуация, Мередит не могла не проследить взглядом дорожку темных волос, которая спускалась от его груди вниз, исчезая под одеялом.

– Алекс… – Она подняла голову, чтобы всмотреться в его глаза, а затем вновь опустила лицо, изучая запутавшиеся в волосах пальцы. – Я не была… нетронутой девой в эту ночь. И последние два года.

– Что ты сказала? – Александр заморгал, а затем поднял ладонь, обрывая ответ, и на миг отвернулся. – Нет-нет, я тебя слышал. Я просто… – Казалось, он пытается подыскать нужные слова, чтобы закончить мысль, но так их и не находит.

– Я… Алекс, я думала, что ты знал.

– Я знал о Померое… но не… – Он снова пытливо заглянул в ее глаза. – И все же общество…

– Я была оставлена у алтаря. Распутник превратил меня в посмешище. – Мередит ощутила, как сжимается горло и начинает дрожать ее голос. – Если бы у тетушек не было денег, способных купить молчание моего развратителя, а также влияния в высших кругах общества, достаточного, чтобы на мой позор в церкви Святого Георгия буквально закрыли глаза, меня перестали бы пускать на порог любого порядочного дома.

Энни подошла к постели с дневным нарядом для Мередит:

– Вот, мисс Мередит.

Мередит едва успела сунуть руки в рукава, как тут же почувствовала, что глаза начинает жечь. Нет, она не заплачет. Не заплачет перед Алексом. Ни за что! Она сосредоточилась на двери в коридор и спустила ноги с края кровати. Александр схватил ее за запястье.

– Разве ты не поняла, Мередит? Мне безразлично твое прошлое. Для меня важна только ты. Выходи за меня.

Мередит не могла заставить себя встретиться с ним глазами. Ей не нужна была его жалость… его милосердие.

– Я уже сказала тебе: я не была девственна. Ты ничего мне не должен. Прошу, просто уйди. – Она посмотрела на руку, сжимающую ее запястье. – Или хотя бы отпусти меня, чтобы я могла уйти…

– Я вернусь в соседнюю комнату, как только ты скажешь мне, почему, даже после сегодняшней ночи, ты не хочешь думать о моем предложении, – его голос внезапно стал хриплым.

Мередит слегка растерялась. Почему, побывав в постелях половины женщин Лондона, он внезапно ощутил потребность жениться именно на ней?

Она подняла взгляд:

– Из-за… Чиллтона.

– Ты хочешь сказать, что ты в него влюблена?

Александр скептически рассмеялся, но смех показался ей слишком вымученным.

– Дорогая, я знаю тебя. Ты влюблена в него не больше, чем я в… – Слова замерли у него на губах.

– Что ты хотел сказать, Александр? Что я влюблена в него не больше… чем ты в меня?

– Нет. – Александр опустил голову. – Я не это имел в виду.

– Именно это. – Мередит выдернула запястье из его пальцев. – Распутник никогда не отдает свое сердце женщине. А потому, пожалуйста, давай не будем притворяться, что ты исключение.

Дверная ручка затарахтела, и взгляд Мередит метнулся к Энни.

– Мередит! – позвала тетушка Летиция из-за двери. – Открой, дорогая. Мы с сестрой желаем поговорить с тобой.

Мередит повернулась к Александру, взглядом убеждая его уйти.

Александр кивнул, выбрался из постели, собрал в охапку свою одежду и сапоги, а затем, вздрогнув от холодного утреннего воздуха, вышел, не одеваясь, через французское окно, ведущее на балкон.

– Боже мой! – в долетевшем с балкона голосе тетушки Виолы откровенно звенело потрясение. – Л-лорд Лэнсинг!

Мередит подбежала к окну и увидела, что Александр замер на середине пути, прикрываясь одеждой, а перед ним застыла с огромными глазами тетушка Виола.

– Прошу прощения, миледи, – говорил ей Александр. – Я решил этим утром поплавать в озере. И как раз возвращался в свою комнату.

Тетушка Виола явно сомневалась в его словах.

– О, правда? А мне показалось, что вы вышли из спальни Мередит.

Александр смущенно улыбнулся:

– Нет-нет. Я шел к себе.

Сделав пять широких шагов назад, Александр потянул за ручку французского окна, ведущего в его комнату. Замок открылся, и он неслышно шагнул внутрь.

– Проклятое чувство ориентации в пространстве опять подвело. Хотя теперь я нашел нужную комнату. – Он поклонился. – Доброго утра!

Тетушка Виола вошла внутрь, прошагала прямо к двери, повернула ключ, который так и остался торчать в замке, и впустила свою сестру.

Старушки молча устроилась на краю кровати, глядя на Мередит.

– Ну, девочка? – начала тетя Летиция. – Что ты хочешь нам рассказать?

Мередит сглотнула:

– Я… Я…

Тетушка Виола, как бы ни сложно было в это поверить, внезапно радостно улыбнулась:

– Сестра на самом деле интересуется… Вы уже выбрали дату свадьбы?

В один день распутник будет безгранично внимателен к леди, в следующий же словно забудет о ней. Это делается намеренно, чтобы вывести леди из равновесия, заставить ее думать о возможных ошибках в собственных словах и поведении, тем самым вынуждая много дней мысленно не расставаться с распутником.

– Энни, будь добра, помоги мне одеться. – Мередит пересекла спальню, подойдя к тазу с кувшином.

Налив немного ледяной воды в бело-синюю миску, она тщательно ополоснула лицо и начала мыться, дрожа от холода.

Тетушка Летиция прочистила горло:

– Может быть, лучше принять ванну?

Мередит обернулась на обеих леди Фезертон, которые все так же сидели бок о бок на краю постели и глядели на нее.