Но все это относится к обычным гейшам. По отношению же к лучшим, а их не более тридцати—сорока в Джионе, существуют другие правила. Прежде всего известная гейша не станет портить свою репутацию постоянной сменой данн, а в жизни их у нее бывает обычно один или два. Данна покрывает все ее расходы на регистрацию, занятия и еду. Более того, он обеспечивает ее карманными деньгами, оплачивает ее участие в концертах, покупает кимоно и драгоценности. А когда он проводит с ней время, то для него не существует почасовой оплаты, хотя чаще он платит даже больше, но по собственному желанию.

Именно к подобным гейшам и относилась Мамеха. Она считалась одной из двух или трех самых известных в Японии гейш. Может быть, вы слышали что-нибудь о знаменитой гейше Мамецуку, которая общалась с премьер-министром Японии незадолго до начала Первой мировой войны. Она была старшей сестрой Мамехи, чем можно объяснить и схожесть их имен — у них одинаковый корень «маме». Часто имя младшей гейши происходило от имени старшей сестры.

Имея столь знаменитую старшую сестру, Мамеха уже могла рассчитывать на успешную карьеру. Но когда в начале двадцатых годов Японское бюро путешествий начало международную рекламную кампанию, то на его плакатах в центре располагалась фотография пагоды храма Тойи, слева — дерево сакуры, а справа — молодая, красивая, застенчивая, грациозная и необыкновенно утонченная гейша. Этой гейшей была Мамеха.

Мамеха стала не просто знаменитой, а очень знаменитой. Плакаты появились во всех крупных городах мира, а слова на плакате «Приезжайте и посмотрите Страну восходящего солнца» переведены на всевозможные иностранные языки — не только на английский, немецкий, французский, русский, но даже на такие, о которых я и не слышала. Мамехе в то время исполнилось только шестнадцать, но ее стали приглашать на встречи со всеми главами государств, приезжавшими в Японию, с английскими или германскими аристократами, с каждым миллионером из Соединенных Штатов. Она наливала сакэ великому немецкому писателю Томасу Манну, а он затем около часа рассказывал через переводчика какую-то глупую историю, а также Чарли Чаплину и Сунь Ятсену, а позже Эрнесту Хемингуэю, который сильно напился и сказал, что роскошные красные губы на ее белом лице рождают ассоциацию с кровью на снегу. Спустя несколько лет Мамеха стала еще более знаменитой благодаря фотографии, напечатанной на обложках программок Театра Кабуки в Токио, часто посещаемого премьер-министром и другими знаменитыми людьми.

Когда Мамеха объявила о своем намерении стать моей старшей сестрой, я ничего этого о ней не знала. Может, это и к лучшему, иначе я бы себя чувствовала очень неуверенно и могла бы только дрожать в ее присутствии.

Мамеха любезно растолковала мне все о даннах. И убедившись, что я поняла ее, сказала:

— Ты довольно поздно начала заниматься и поэтому будешь гейшей-ученицей до восемнадцати лет. Затем тебе понадобится данна, причем довольно состоятельный, способный выплатить все твои долги. Моя задача — сделать тебя к тому времени известной в Джионе, а твоя — стать блестящей танцовщицей. Если ты не сможешь к шестнадцати годам достичь хотя бы пятого разряда, я ничем не смогу тебе помочь и госпожа Нитта выиграет пари.

— Но, Мамеха-сан, — сказала я, — я совершенно не понимаю, при чем тут танцы?

— Мастерство в танце очень много значит, — сказала она мне. — Все самые успешные гейши в Джионе — прекрасные танцовщицы.

Танец — наиболее почитаемое искусство гейш. Только подающую надежды и красивую гейшу поощряют специализироваться в танце. Никакое искусство, кроме разве чайной церемонии, не может соперничать с танцем и не имеет такой богатой традиции. Гейши Джиона посещают школу танца Иннуэ, унаследовавшую традиции Театра Но — древнейшего искусства, находившегося под патронажем императорского двора. Танцовщицы Джиона считали себя выше своих коллег из школы танца в районе Понточчо, берущей за основу традиции Кабуки. Я большая поклонница Кабуки, и мне посчастливилось иметь хороших друзей среди самых известных актеров Кабуки этого века. Но Кабуки — относительно молодое направление в театральном искусстве, существующее с 1700 года. Кабуки более популярное искусство, в то время как Но более утонченное и сложное. Танцы Понточчо невозможно сравнить с танцами школы Иннуэ.

Все гейши-ученицы должны заниматься танцами, но, как я уже говорила, только наиболее обещающие и привлекательные отбираются для более серьезного обучения искусству танца. Вот почему Тыква, со своим круглым лицом и размытыми чертами, большую часть времени практиковалась в игре на сямисэне — ее не отобрали в танцевальную группу. Если говорить обо мне, то я, не столь красивая, как Хацумомо, не могла быть абсолютно уверена в том, что меня возьмут. Мне казалось, я смогу стать танцовщицей, только доказав своим преподавателям готовность усердно работать.

Тем не менее по вине Хацумомо мои занятия начались не лучшим образом. Танцы преподавала женщина лет пятидесяти, известная нам как Огузок. Свое прозвище она получила за необычную кожную складку на шее, выступающую из-под подбородка. Огузок ненавидела Хацумомо так же, как и все в Джионе. Хацумомо это прекрасно знала, и что, по-вашему, она сделала? Она пришла к ней — я узнала это от самой учительницы несколько лет спустя — и сказала:

— Могу я попросить вас об одном одолжении? Мне кажется, в вашем классе есть одна очень талантливая девочка. Я буду очень признательна, если вы скажете мне свое мнение о ее способностях. Ее зовут Чио, и я очень, очень ее люблю. Помогайте ей, пожалуйста, во всем, а я со своей стороны не останусь в долгу.

После этих слов Огузок «помогала мне во всем». Я действительно неплохо танцевала, но она начала использовать меня в качестве примера того, как не нужно делать. Помню, однажды она показывала нам движение рукой, после которого мы должны были топнуть ногой. Предполагалось, что мы повторим это за ней в унисон, но мы были начинающими танцорами, и наше топанье прозвучало так, словно кто-то рассыпал тарелку сухих бобов, — каждый топнул сам по себе. Могу заверить вас, я сделала не хуже остальных, но Огузок подошла именно ко мне. Складка на ее шее тряслась от негодования. Какое-то время она сжимала в руках сложенный веер, а затем коснулась им моего подбородка.

— Топать нужно не когда вздумается, — сказала она. — И совсем не обязательно дергать подбородком.

Во время танцев школы Иннуэ лицо должно сохранять неподвижность, подобно маскам Театра Но. Учительницу возмущал мой дергающийся подбородок, а в это время ее собственный трясся от злости. Я чуть не разревелась от несправедливости, а другие ученицы громко засмеялись. Огузок отчитала меня за слезы и в наказание выгнала из класса.

Не знаю, что бы из меня получилось, если бы однажды Мамеха не поговорила с ней и не объяснила ситуацию. Не знаю, как сильно Огузок ненавидела Хацумомо до этого, но уверена, стала ненавидеть ее еще больше, поняв, как Хацумомо одурачила ее. Ей было так неловко за свое отношение ко мне, что вскоре я стала ее любимой ученицей.

Не могу сказать, что я обладала каким-нибудь определенным талантом, но я всегда без устали работала для достижения своей цели. С момента моей встречи с Председателем я упорно стремилась стать гейшей и занять свое место в мире. А после того как Мамеха подарила мне эту возможность, я старалась изо всех сил. Но первые полгода учебы я ощущала перегрузку от занятий, домашних поручений и особенно от больших ожиданий. Позже я научилась пользоваться маленькими уловками, позволявшими сделать мою жизнь более спокойной. К примеру, мне удавалось «играть» на сямисэне даже во время беготни по поручениям. Я мысленно репетировала новую песню, представляя себе, что моя левая рука перемещается по шейке инструмента, а правая ударяет по струнам. Поэтому, когда реальный инструмент попадал ко мне в руки, я неплохо играла, будто прежде не один раз упражнялась. Некоторые думали, что мне удавалось разучивать песни без тренировки, но на самом деле я практиковалась в игре на сямисэне всегда, когда ходила взад и вперед по улочкам Джиона.