– Нет, спасибо.

Пожав плечами, Агнесс предлагает тарелку Доминик. Девушку, кажется, ничуть не смущает, что подруга ее босса сидит полуголая, и это еще раз доказывает: французы – какого бы возраста они ни были – относятся к наготе куда проще, чем я.

Доминик бросает взгляд на тарелку с бутербродом, ее передергивает, и она говорит:

– Боже. Нет.

Что ж, может, она и не съест Нью-Йорк – слишком калорийно для нее.

Агнесс еще раз пожимает плечами, берет бутерброд с тарелки и устраивается на шезлонге. Она кусает бутерброд, и хрустящие крошки рассыпаются ей на грудь. Агнесс жует и при этом довольно улыбается мне.

– C'est bon, ça,[10]– говорит она, показывая на бутерброд. Ну разве тут откажешься? Не хочется ранить чувства девушки.

Остается только одно – я кусаю это калорийное чудовище.

Да, без всяких сомнений, это самый вкусный бутерброд, который я только ела.

А еще я уверена, Доминик – если б ей дали запустить деловые коготки в это местечко – непременно запретила бы такие бутерброды! Женщинам, восстанавливающимся после липосакции, категорически не рекомендуется давать бутерброды из французского багета с шоколадной пастой! Я уверена, Доминик обдумывает это, хотя в этот момент берет бутылочку с кремом от загара и решительно намазывает себе грудь.

Агнесс и ее бутерброды с шоколадной пастой скоро уйдут в прошлое, если Доминик станет на тропу войны с Мираком.

Если, конечно, кто-нибудь ее не остановит.

– Леди.

Я чуть не давлюсь куском бутерброда. На дальнем конце бассейна появляются Чаз с Люком, потные и перепачканные после стрижки веток вдоль дороги.

– Салют! – Доминик машет им загорелой рукой. Грудь ее, как я замечаю, при этом даже не колыхнется. Вот уж чудо гравитации.

– Привет, мальчики, – говорит Шери.

Я в виде исключения ничего не говорю, поскольку никак не могу проглотить кусок бутерброда.

– Ну что, девочки, вы хорошо проводите время? – интересуется Чаз. Он улыбается, и я знаю почему. Из-за полуобнаженной Доминик. Невозможно не заметить удивленный взгляд, который он бросает на Шери. Та отвечает лишь:

– О, мы классно проводим время. А вы?

– Тоже, – отвечает Чаз. – Только мы, пожалуй, сначала окунемся, чтобы немного освежиться. – При этом он сдирает с себя рубашку.

Надо отдать должное Чазу: несмотря на диплом философа, у него атлетическая фигура.

Но Люк – как мне прекрасно видно, когда он секундой позже тоже снимает рубашку, – являет собой еще лучший образчик мужской атлетичности. На его прекрасном загорелом, мускулистом теле нет ни грамма жира.

ПЛЮХ! Парни ныряют в искрящуюся воду, не трудясь даже снять шорты.

– Боже, как хорошо, – говорит Чаз, выныривая. – Шер, иди сюда.

– Твое желание – закон для меня, господин. – Шери откладывает книгу, встает и тут же ныряет. Брызги от нее попадают на Доминик, и та брезгливо отряхивается.

– Доминик, – зовет Люк, вынырнув в глубокой части бассейна. – Иди сюда, водичка отличная.

Доминик тараторит что-то на французском. Я не очень хорошо понимаю, что именно, но несколько раз слышу слово cheveux.[11]Я пытаюсь вспомнить, это волосы или лошади. Почему-то мне кажется, что Доминик вряд ли говорила о лошадках.

Шери подплывает к краю бассейна, кладет руки на бортик и кивает мне.

– Лиззи, ты должна нырнуть. Вода просто потрясающая.

– Дай доесть бутерброд, – отвечаю я, все еще трудясь над жуткой – но такой грешно вкусной – стряпней, которую всучила мне Агнесс.

– Тогда подожди полчаса после еды, – дразнит меня Люк. – Ты же не хочешь, чтобы у тебя начались спазмы.

К счастью, рот у меня занят, и я не могу спросить его: Если они у меня начнутся, ты спасешь меня, Люк? Флирт совершенно неуместен, ведь его девушка сидит тут же, рядом со мной. Топлесс.

И в таком виде выглядит куда лучше, чем я – даже в самых смелых своих мечтах.

– А, новая девушка!

Я чуть не давлюсь, услышав за спиной мужской голос с сильным французским акцентом. Оборачиваюсь и вижу пожилого джентльмена в белой рубашке и брюках хаки на стильных подтяжках.

– Ммм, – мычу я, поспешно проглатывая, – здравствуйте.

– Это та самая новая девушка? – спрашивает он у Доминик, показывая на меня.

– Ах, да, месье. Это Лиззи, подруга Шери, – отвечает Доминик подчеркнуто вежливо.

– Enchanté,[12]– говорит мужчина, поднося мою руку – ту, что не сжимает остатки шоколадного бутерброда, – к губам, но не касаясь ее. – А я – Гильом де Вильер. Не хотите ли взглянуть на мою винодельню?

– Папа, – говорит Люк, поспешно выбираясь из бассейна. – Лиззи не хочет прямо сейчас смотреть твои виноградники. Она загорает.

Так, значит, этот очаровательный пожилой джентльмен – отец Люка. Не могу сказать, что вижу разительное сходство между ними. У Люка темные вьющиеся волосы, а у месье де Вильера – редкие и совершенно белые.

Но у него такие же, как у Люка, карие с искоркой глаза.

– Нет-нет, – говорю я и тянусь за сарафаном. – Я очень хочу взглянуть на вашу винодельню, месье де Вильер. Я столько о ней слышала, а вчера еще и имела удовольствие попробовать ваше шампанское…

Месье де Вильер польщен.

– По правилам нельзя называть его шампанским, если оно не было приготовлено в провинции Шампань. То, что я готовлю, можно называть игристым вином.

– Что ж, – говорю я, слизнув с ладони остатки шоколада, чтобы обеими руками натягивать сарафан, – в любом случае это было вкусно!

– Merci, merci![13]– восклицает месье де Вильер. Люк подошел к моему шезлонгу. Вода с него капает на ноги Доминик, провоцируя ее раздраженный взгляд. Обернувшись к сыну, месье де Вильер добавляет:

– Мне нравится эта девушка!

– Тебе не обязательно идти с ним, – говорит Люк. – Не давай ему запугать себя. Он у нас этим славится.

– Я хочу пойти, – улыбаюсь я. – Никогда раньше не бывала на винодельне, хотелось бы взглянуть, если у месье де Вильера найдется время.

– У меня куча времени! – восклицает отец Люка.

– На самом деле, нет, – замечает Доминик, взглянув на свои золотые часики. – Биби будет здесь меньше чем через два часа. Разве вам не надо…