– Даму? – пробормотала волшебница. – Это еще что такое? Ну, не важно. Скажи, какого ты мнения о нашем мнимом султане?

– Он груб и жесток, сущий варвар! – Разумеется, для женщины, мечтающей лишь о мускулах и размерах, Азак был неоценимой находкой. Но какой женщине может понадобиться мужчина-жеребец?

Алое пламя вспыхнуло сквозь лед – глаза Раши замерцали поверх кромки бокала. Инос тревожно задумалась над собственными словами, но колдунья произнесла только:

– Ты еще не сказала, нравится ли тебе мое вино. Инос протянула руку за бокалом.

– Оно восхитительно, ваше величество. Это эльфийское вино, верно?

– Нет, всего лишь местное пойло, но я усовершенствовала его. Рада, если тебе оно понравилось. Где это ты пробовала эльфийское вино?

– В Кинвэйле, на Зимнем празднике. Отец однажды позволил мне попробовать…

Раша задумчиво пригубила напитка, продолжая играть роль надменной аристократки. Каким образом эта загадочная женщина надеялась справиться с волшебником? Инос представила себе Рашу плывущей по дамскому салону в Кинвэйле, не привлекая ничьих взглядов – кроме, разумеется, заговорщицких взглядов матерей и компаньонок, которые решились бы на массовое самоубийство при виде полного поражения подопечных и дочерей. Любой адепт, знающий всего два слова силы, мог с легкостью овладевать любым искусством, и потому Кэйд нашла в колдунье на редкость способную ученицу.

Охота с собаками в обществе Азака вдруг показалась Инос простейшим и невыносимо скучным занятием по сравнению с этой таинственной вечеринкой.

– Вы довольны своими покоями, ваше величество? – вдруг спросила Раша, осторожно ставя бокал на стол и улыбаясь.

Значит, пришло время для светской беседы? Инос поспешно собралась с мыслями и вежливо расхвалила удобство покоев. Собеседницы обсудили араккаранских лошадей, пребывание Кэйд в Кинвэйле и сравнили климат. Обмениваться такими банальностями с колдуньей было весьма странно, но Инос охотно отвечала ей, а в голове у нее крутились слова: «решение мирным путем», «огромная ценность».

Если Раша стремилась заставить ее расслабиться, то действовала она весьма искусно – и даже платье, сшитое по модам Империи, более привычное для Инос, чем наряд джиннов, помогало в этом. А может, колдунья просто решила поупражняться в светском разговоре. Или совместить и то и другое.

Инос щебетала о модах Кинвэйла, не говоря ничего важного и поддерживая игру. Впервые познакомившись со светскими беседами, она сочла их смертельно скучным времяпрепровождением. Затем обнаружила, что такие беседы имеют свои маленькие правила, что в них можно вести счет и устраивать соперничество. Как-то, признавшись в этом нескольким другим девушкам из Кинвэйла, она обнаружила, что те поступают таким же образом. Даже их набор правил оказался схожим.

Но Раша не уступала Инос.

– Твоя тетя Кэйдолан – замечательная женщина. Два очка за комплимент родственнице.

– Я очень люблю ее. Она – все, что у меня осталось. – Одно очко за притворную сентиментальность.

Колдунья кивнула и, казалось, на минуту задумалась.

– В ней есть нечто… по-моему, она настоящая дама. Мой опыт общения с так называемыми аристократами редко бывал приятным, Иносолан. Я была готова презирать ее. Прежде я считала, что «дама» – значит «лентяйка и ханжа». Я намеренно поведала ей о своем происхождении и судьбе, ожидая презрения.

Наступило молчание. Раша потеряла преимущество, заговорив серьезно… Инос мягко отозвалась:

– Она пожалела вас. И до сих пор жалеет.

– Да, это правда. Признаюсь, она удивила меня.

– Несмотря на некоторое жеманство, Кэйд простодушна и умеет сочувствовать. В ней нет ничего дурного.

– Разумеется. За последние две недели я многому научилась от нее – и ты это заметила?

Собрав остатки смелости, Инос ответила вопросом:

– Вы умеете читать мысли?

Раша вопросительно взглянула на нее и рассмеялась.

– Даже ты можешь определить, если твой собеседник лжет, правда?

– Я… я могу догадаться.

– А волшебники знают об этом наверняка. Смертные выдают себя все время так же явно, как делают собаки, виляя хвостом, или кошки, выгибая спину. Волшебники знают, когда это происходит, благодаря дару ясновидения. Конечно, волшебники могут зайти и дальше, но я не люблю вмешиваться в чужие дела, поскольку в этом нет ничего забавного. Мысли некоторых людей так же отвратительны, как они сами, и читать их нет никакого удовольствия. И потом, при этом портится их мозг. Нет пытки лучше и удобнее.

Инос содрогнулась, и Раша издала смешок. Затем, взглянув в восточное окно, нахмурилась.

– Он опаздывает!

Она позабыла про свою иллюзию юности. Ни одна женщина ее возраста, а тем более девушка, не могла излучать такую уверенность. В Кинвзйле Инос встречалась с изумительными красавицами, настолько хорошо воспитанными и чопорными, что они едва осмеливались дышать, но ни одна из них не была столь уверенной в себе, как эта воплощенная невинность. И потом, она осмелилась осуждать волшебника, ни больше ни меньше.

Вино и вправду было великолепным. Инос с благодарностью ощущала, как внутри ее разливается тепло. Несмотря на яркий блеск купола над головой, в Араккаране уже наступила ночь, и легкий ветер холодил Инос руки и плечи.

– Прошло уже почти три недели с тех пор, как умер твой отец.

Инос посерьезнела.

– Да, ваше величество.

– Три недели с тех пор, как он передал тебе свое слово силы.

Главное – не забывать об удрученном виде.

– По-моему, он мне ничего не передавал, ваше величество. Кажется, он пытался, но был слишком болен и слаб. Да, он что-то произнес, но это был какой-то бред.

Раша задумчиво оглядывала ее.

– Все слова силы похожи на бред. Никому не известно, из какого языка они взяты и что означают – если у них вообще есть значение. Если ты слышала это слово, то должна запомнить его. Ты можешь припомнить это слово?

– Нет, ваше величество, не могу. Пожалуй, разве что отдельные слоги – например, длинное «у-у-у» в конце.

Что, если Раша потребует слово силы, а Инос не сможет ответить ей? Или если это сделает волшебник? Что же тогда – раскаленные крючья или расплавленные мозги? Пальцы Инос сжались вокруг бокала, девушка вновь напомнила себе, что она королева и должна участвовать в политических играх с истинно королевским самообладанием.

Теперь она удостоилась еще более длительного осмотра.

– Каждый на что-нибудь годится.

– Прошу прошения? – вежливо и недоуменно произнесла Инос.

– У каждого есть какой-нибудь талант. Гулт знал, о чем думают рыбы.

Инос присмотрелась, желая понять, не шутит ли колдунья.