Довлатов удалился в свой отсек.

В это время в подземелье древней крепости Бабер бывшие узники казненного Рамазана Салакзая устроили собрание. Вопрос на повестке дня стоял один: что делать дальше. Факт контакта с пилотом одной из вертушек вселил в пленников надежду на спасение. А надежда придала силы, подняла настроение. Сейчас и стены пещеры не казались такими мрачными, да и будущее уже не виделось таким беспросветным, как раньше.

Рябов спросил Савельева:

– Лейтенант, как думаешь, как отреагирует на наш сигнал армейское командование?

Савельев ответил:

– Армейское начальство скорее всего сбросит информацию спецслужбам КГБ. А уж те будут решать, что делать дальше.

Величко с тревогой в голосе предположил:

– А если начальство решит не связываться с нами? Что для них какие-то четверо пленных, наверняка уже списанные на потери? Может, решит, да черт с ними, с этими мудаками. Пусть сами выпутываются. Ведь чтобы нас освободить, это же сколько сил надо приложить? Тем более сейчас духи стянули сюда приличный отряд, да еще на БМП, и знают, что их могут атаковать с Хайдара и перевала. Они готовы к новому нападению. А значит, при повторном штурме нашим спецам потерь не избежать. Возможно, больших потерь. Так стоим мы, пленные, того, чтобы ради нас класть здесь спецназовцев?

Лейтенант оборвал рядового:

– Ты эти упаднические настроения брось. Вытащат нас отсюда. Обязательно вытащат. И безо всякой войсковой операции. Посольство в Исламабаде шум поднимет, духи и сдадут нас. А куда им деваться? Моджахедам нельзя ссориться с Пакистаном, иначе его правительство может отправить духов на их историческую родину, там ковать кадры для своей войны. Пакистану не в жилу портить отношения с Союзом. Даже при влиянии на него США. Кто знает, не решится ли Москва в отместку за поддержку духов и в Пакистан войска ввести? У нас армия большая. Хватит весь Восток захватить. Если, конечно, действовать жестко, как во время Великой Отечественной. Нет, ребята, вытащат нас отсюда обязательно.

Лейтенант замолчал. Молчали и узники, каждый думал о близком освобождении. Они даже не догадывались, что стали главными фигурами в большой кровавой игре, начатой и моджахедами, и спецназом КГБ. Не могли представить, в какой круговорот событий попадут, прежде чем обретут истинную свободу.

Особый лагерь подготовки моджахедов неподалеку

от Чевара, Пакистан. 22 июня, суббота.

Сразу после ухода Довлатова в штабную палатку Балани вошел командир группы американских инструкторов Слейтер. Поздоровался с полевым командиром на восточный манер:

– Ассолом аллейкум, господин Балани, как ваши дела, здоровье, семья, дети?

Начальник лагеря заметил иронию в глазах американца, но ответил как подобает:

– Ва аллейкум ассолом, сержант! Благодарю, у меня все хорошо.

– Да? Мы тут с парнями наблюдали полеты русских над перевалом! Что бы это значило?

– По мнению полковника Довлатова, пилоты вертолетов проводили воздушную разведку района.

Слейтер усмехнулся:

– Вы забыли добавить – разведку района недавно проведенной весьма успешной боевой операции.

– Если угодно, то так!

– Да нам, инструкторам, собственно, без разницы деятельность русских. Я пришел к вам по другому вопросу.

– Слушаю вас!

– Сегодня суббота, господин Балани!

– Я это знаю!

– Значит, в курсе, что в 15.00 мы, как всегда, до утра воскресенья намерены убыть в Чевар.

Балани кивнул:

– В курсе! Можете ехать!

– И опять вы хотели, но не добавили – можете отправляться хоть к чертям собачьим, не так ли, господин Балани?

– Заметьте, сержант, я этого не говорил.

– Но подумали.

– Вы умеете читать чужие мысли?

– Умею! Не только читать мысли, но и просчитывать то, что против меня собираются предпринять. Поэтому до сих пор еще жив!

На этот раз усмехнулся Балани:

– Да, интуиция и инстинкт самосохранения у вас развиты отменно. Что доказало поведение во время штурма русскими лагеря. Насколько я помню, вы благополучно бежали вместе со своими славными морскими пехотинцами, как только пленные подняли бунт. Не так ли?

– Точно так, господин Балани. Но мы обязательно вступили бы в бой с противником, если бы это условие было отражено в контракте. Но оно не отражено, а посему с какой такой радости мы должны были делать неоплачиваемую работу? И потом, господин начальник лагеря, по-моему, эта тема закрыта согласованным решением господина Хикмата и генерала Робертсона.

– Вы правы! Поэтому не смею вас задерживать, сержант!

– С вами приятней иметь дело, нежели с покойным Фархади. Тот постоянно пытался ущемить наши права. Правда, это никогда ему не удавалось, но тем не менее!

Балани произнес:

– Я – Мустафа Балани, а не Абдул Фархади.

Слейтер кивнул:

– Что сразу бросается в глаза, господин начальник лагеря. Так, значит, все вопросы решены и я могу идти?

– Вам нужно мое разрешение?

– Нет!

– Так зачем спрашиваете то, в чем не нуждаетесь?

– По дурацкой привычке, от которой как ни пытаюсь, но не могу избавиться.

– Идите, Слейтер. Я вас не держу. Скажу одно: сегодня в лагерь прибывает господин Хикмат. Он пробудет здесь до завтра. Не исключено, пожелает побеседовать с вами, так что советую с утра быть в форме. Вы понимаете, что я подразумеваю под формой!

– Понимаю! Один вопрос перед недолгой разлукой.

– Да?

– А что на территории лагеря делает мобильная станция радиотехнической разведки? Или это нас, инструкторов, не касается?

Балани присел на стул:

– Вас, сержант, это действительно не касается, так как ваши переговоры эта станция перехватить не может. Ну а в остальном, станция здесь для того, чтобы исполнять свои функции – слушать эфир. Я не хочу, чтобы русские еще раз незаметно вышли к лагерю и под самым нашим носом провели подготовку к штурму лагеря, как это было в случае с Фархади. Такой ответ вас утроит?

– Вполне!

Слейтер вышел из палатки и вернулся в барак № 2. Отсеки американцев почти не пострадали от подрыва оружейной комнаты во время штурма лагеря силами советского спецназа. Прихода командира ждали его подчиненные, капрал Майк Умберг и рядовой Фил Паслер.

– Ну и как новый начальник лагеря? – спросил Умберг.

Слейтер отмахнулся:

– Балани далеко не Фархади, что он, кстати, сам признает. В 15.00, как обычно, выезжаем. Майк, займись «Хаммером». А ты, Паслер, – сержант взглянул на рядового, – прогуляйся на холм, где были склады наших работодателей. Меня интересует станция радиотехнической разведки. Балани сказал, что наши переговоры она не в силах перехватить, и я хочу быть уверенным, что так оно и есть. Поговори с начальником этой станции.