Обратный путь от приемной до лифта я проделал уже машинально, потихоньку привыкая к замысловатой коридорной географии этого заведения. Только надеюсь, что привычка к здешним местам мне больше не пригодится.

Леопард у лифта был тем же самым, что пощупал мне скулу позавчера на этом же месте. Когда он проверил у меня пропуск, на леопардовой физиономии отразилась какая-то смутная мысль. Глупо было дожидаться, пока этот милый парень с непредсказуемым ударом додумает свою мысль и врежет мне вторично. Поэтому я получил поскорее свой пропуск и спустился по лестнице. Второй этаж, слава богу, – не десятый.

Судя по всему, охранные леопарды с кедрово-кипарисным вооружением тоже стали немножечко привыкать к Якову Семеновичу: они выпустили меня куда быстрее, чем впустили, и уже больше не старались проверить своими стволами крепость моих ребер.

Все! – подумал я на улице. Спасибо этому дому, но больше мы сюда не пойдем. Здесь дают поручения и умудряются за них не платить. Пусть себе генерал-полковник Сухарев охраняет Президента без моей помощи, а я как-нибудь обойдусь без генерал-полковника в частном сыске…

Домой я возвращался кружным путем. Но не потому, что опасался слежки (всем, кому надо и не надо, мой адрес был известен). А потому, что решил по пути заглянуть в один приличный гастроном и сделать себе подарок к ужину и к завтраку. Неполучение гонорара – еще не повод к экономии. Не все же мои клиенты – в ранге генерал-полковника, некоторые еще и платят за работу.

Толстый господин, маявшийся у моего подъезда, принадлежал к числу платежеспособных клиентов. Правда, мне еще пару дней назад казалось, что как раз я не принадлежу к числу частных детективов, услугами которых означенный толстый господин воспользуется хоть когда-нибудь. По крайней мере, толстый господин утверждал такое неоднократно.

– Здравствуйте, Яков Семенович, – смиренно поприветствовал меня толстяк. Толстяков новенький «Ниссан» был припаркован тут же, у моего подъезда. Асфальт был усеян окурками «Лаки Страйк», и любой плохонький Шерлок на моем месте моментально догадался бы, что ожидают меня давно.

– Здравствуйте, господин Гринюк, – нелюбезно проговорил я. Пакет с покупками оттягивал руку. – Вы ко мне?

– Видите ли, Яков Семенович… – директор издательства «Время» начал свой заранее заготовленный монолог, который я с удовольствием пресек в зародыше.

– Вижу, господин Гринюк, – ответил я, не дожидаясь многокилометровых объяснений. Все было понятно и так. – Восемь вагонов с фольгой для «Всемирного бестселлера», так? Вы хотите, чтобы я их нашел, так?

Господин Гринюк удрученно кивнул.

– Я прочел в «Книжном вестнике», что вы заранее отказались, но…

– Верно, отказался, – я переложил пакет из правой руки в левую. – Я имею право выбирать клиентов. И не выбираю тех, кто говорит обо мне всякие гадости.

– Я был не прав, – покорно сказал Гринюк. – Готов повторить это публично. Вы – хороший специалист, Яков Семенович. У меня к вам нет никаких претензий. Я согласен на двойной тариф…

– Да в чем дело? – удивился я. – Ладно, милиция отказалась. Но у вас в издательстве штат – дай боже! Дайте задание, пусть ищут. Восемь вагонов не иголка, найдут.

– Хорошо, я объясню, Яков Семенович, – с мученическим вздохом произнес толстый Гринюк. – Черт с ней, с секретностью… Нам дали важный и срочный госзаказ, понимаете? Мы просто физически не можем сейчас ничем другим заняться. А через месяц, когда тираж «Воспоминаний» выйдет, уж точно никому из нас этих вагонов с фольгой не найти…

– Каких… каких еще «Воспоминаний»? – выдохнул я. Мне показалось, что я ослышался.

– Президентских, каких же еще, – равнодушно ответил Гринюк. – Помните, у нас было издание? Теперь выпускаем новое, исправленное и дополненное. Печатать будем в Германии.

– И средства обещали выделить? – тупо спросил я.

– Давно выделены, – сообщил Гринюк, несколько удивленный моим любопытством. – Анатолий Васильевич распорядился, Сухарев. Из внебюджетных фондов. Заказ, бумага, полиграфия – все оплачено.

Я в полном обалдении потер свободной рукой лоб. Среди отрицательных качеств господина Гринюка склонности к мистификациям не наблюдалось. Но тогда, выходит, врал мне Сухарев? Но зачем? Чтобы получить несекретные сведения об издательстве, услугами которого он заведомо не собирался пользоваться? Вот ерунда-то какая! «Тетрис» – не филиал ЦРУ, не гнездо мирового терроризма. Рядовое частное издательство, даже без особой мафиозной «крыши». Ни-че-го не понимаю!

Что за дурацкую игру со мной затеяли? Хотел бы я знать…

– Яков Семенович, вы в порядке? – с некоторым испугом в голосе осведомился толстый Гринюк. Вероятно, вид у меня был здорово ошарашенный. И немудрено.

– Я в порядке, – машинально ответил я.

– Так вы беретесь?

Наверное, я все еще машинально кивнул, потому что опомнился в ту минуту, когда «Ниссан» директора «Времени» уже уезжал, а я оставался у подъезда со своим пакетом в одной руке и рублевой монеткой в другой. Гринюк хорошо знал о размерах моего задатка и был, я думаю, чрезвычайно доволен, что ему так быстро посчастливилось уломать этого Штерна. Он-то готовился к длительной осаде, а тут…

Делать нечего, подумал я, поднимаясь на свой этаж. Придется теперь еще искать эти вагоны. Но это как раз не беда. Действительно ведь не иголка, разыщем. А вот генерал-полковничью фантасмагорию как прикажете понимать? Для заговора слишком хлипко, для розыгрыша чересчур масштабно. И кто такой, собственно говоря, Яков Семенович Штерн, чтобы над ним решил подшутить сам начальник Службы ПБ? Может, в своем кругу они все – большие шутники: весело постреливают по телефонам, с прибауточками ломают стулья и ловят пиявочек серыми шляпами. Только я не из их круга, вот что. Не генерал-полковник, даже не полковник. Может, у Третьего человека просто такой характер… игривый? Лаврентий же Палыч заманивал девочек в свои апартаменты. Вдруг наш Анатолий Васильевич питает необъяснимую склонность к частным детективам средних лет? Да нет, совсем не похоже. Тогда на что это все похоже? На что?…

Деликатесы, купленные в гастрономе, я пожрал без малейшего удовольствия. Когда башка забита вопросами, обоняние и осязание у меня на нуле. Могу съесть сырую свеклу – и не заметить. Помнится, Наталья моя бывшая в свое время прекрасно пользовалась этим моим качеством и не возилась со стряпней в те дни, когда я погружался в сложные дела. Все равно пойдет не впрок.

Сны свои в эту ночь я толком не запомнил, но, если не ошибаюсь, снился мне сам генерал-полковник Сухарев на балашихинском сходняке. И кличка у него была почему-то не Сухарь, а Ворона. Настоящий же Ворона тоже мелькал в моем сне благообразный, седой, в полковничьей форме. Действие сна плавно перемещалось из Балашихи в Уругвай и обратно, пока я не понял: Балашиха и Уругвай – одно и то же место, только названия разные. Утром я был еще под впечатлением этого великого географического открытия, а потом включил радио – и сразу позабыл обо всех своих сновидениях.