— С чего ты это решил? — хмурясь от ветра, бьющегов лицо, спросила Карен — они ехали в машине с опущенным верхом.

Тони ухмыльнулся и пожал плечами:

— Так говорит мой внутренний голос!

— Он может ошибиться, — ответила Карен и,отвернувшись, уставилась на дорогу. Оба молчали на протяжении всего оставшегосяпути.

Припарковав машину за домом, они направились к овальномубассейну, манящему своей голубой прохладой. Раздевшись догола, они плюхнулись вводу и стали лениво плавать. Вскоре Карен утомилась и, перевернувшись на спину,положила голову на бортик.

— Я вас искал, — услышала она голосМэллори, — Куда вы запропастились?

— У нас обеденный перерыв, — ответил за нее Тони,сидевший на ступеньках лестницы. Капли на его голове и бороде сверкали ипереливались на солнце.

— Мне только что сообщили по телефону, что Ирвин Дуайеруже прилетел в Лондон и остановился в отеле «Дорчестер», — продолжалМэллори. — Завтра он приедет в усадьбу.

Солнцезащитные очки скрывали глаза маркиза, но его голосвыдавал озабоченность и взволнованность. Он был одет в белую тенниску и белыеджинсы от Армани, настолько плотно облегающие ноги, что было видно, что трусовна нем нет. Отчетливо вырисовывались контуры пениса. На запястье сверкализолотые часы «Сейко».

— Для беспокойства нет никаких причин, маркиз! — успокоилего Тони, вставая со ступенек.

— Вы подготовили распечатку?

— Не волнуйтесь, ваша светлость, к приезду американцавсе будет в ажуре! — сказал Тони, надевая брюки.

Карен стеснялась выйти голой из бассейна при маркизе.

Он понимал это и специально не уходил. Карен попыталасьвнушить себе, что ничего особенного в этой ситуации нет, все естественно, ктому же Мэллори уже видел ее обнаженной. Она встряхнула головой и, подплыв клесенке, смело поднялась по ней и стала одеваться, не глядя на Мэллори. Трусы иблузка прилипли к влажной коже. Ей казалось, что маркиз пожирает ее похотливымвзглядом, но, обернувшись, она обнаружила, к своему глубочайшему разочарованию,что он отвернулся и разговаривает с Тони. Значит, он ждал, пока она вылезет изводы, вовсе не потому, что хотел полюбоваться ее фигурой, а просто поторапливаяее. Его волнует только библиотека, он суетится из-за американца! Каренразозлилась и принялась яростно тереть волосы полотенцем.

— Вы не могли бы встретить его завтра утром настанции? — услышала она разговор у себя за спиной. Маркиз явно нервничал.

— Не беспокойтесь, сэр. Все будет в лучшем виде, —отвечал Тони. — Я вас не подведу.

— Надеюсь, — мрачно ответил Мэллори. — Делоочень ответственное.

Пряча лицо под гривой волос, Карен боролась с соблазномвзглянуть в его сторону. Маркиз удалился в дом. Тони подошел к ней и, приподнявей пальцем подбородок, спросил, пытливо глядя в глаза:

— Ну, ты готова совершить трудовой подвиг, малышка?Покажем маркизу, на что мы способны? Карен помрачнела и ничего не ответила.

— Я хочу извиниться перед вами, мисс Хейуорд! Кареностолбенела, отказываясь верить ушам. Уж не почудилось ли ей это? Непереутомилась ли она?

— Простите, сэр, как прикажете вас понимать? —изумленно спросила она у маркиза, вошедшего в библиотеку в конце напряженногорабочего дня, когда Карен уже собралась запереть зал до утра.

— Я был груб с вами, прошу вас не сердиться на меня! Высогласны начать все сначала?

Это было невероятно! Надменный и самодовольный маркиз извинялсяперед женщиной!

Не зная, что ему ответить, Карен подхватила сумочку сестола, взяла ключ и вышла в коридор Там было тихо. Слуги покинули это крылоздания и разошлись по своим комнатам. Синклер утром укатил в Лондон н? своемспортивном кабриолете вместе с Целин и Джо: у него были там какие-то дела, Джособиралась пройтись по магазинам, а певица — встретиться с репетитором ипоработать с ним над партией Кармен, которую ей предстояло исполнить в октябрев Венском оперном театре. Армина тоже куда-то запропастилась, скорее всего онаразвлекалась на конюшне с Тейтом. Молчание затягивалось, и Карен вынуждена былаответить.

— Вам не нужно извиняться, сэр! — возразилаона. — Я выполняю здесь работу, и не более того — Вы сказали, что полюбилиэту усадьбу, и я разволновался в связи с этим, мисс Хейуорд, — призналсямаркиз, закрывая ей своим телом путь к отступлению. — Мне показалось, чтовы говорите искренне. Я не ошибся?

Стройный, мускулистый, непринужденный, он притягивал к себеКарен, особенно определенными частями своего тела. Она затрепетала, охваченнаявожделением, и прошептала:

— Нет, так оно и есть. Трусики у нее увлажнились.

— Вот видите, а я не был с вами чуток и отзывчив вовремя нашей встречи в кабинете Поэтому предлагаю вам свою дружбу — Маркизулыбнулся и протянул ей руку. — Ну, что же вы молчите?

Что могла она ему ответить? Что могла бы ответить на ееместе любая женщина, не утратившая способность чувствовать? От прикосновенияего ладони Карен ударило током. Рука у маркиза была сильная, натренированная вовремя верховых прогулок, соколиной охоты и музицирования, не говоря уже обутехах с Арминой и Целин. Карен покраснела, вспомнив, как сжимали его пальцы ихягодицы и груди. Стенки ее влагалища сжались, соски отвердели, клитор высунулсяиз половых губ. Но она вымучила улыбку, и выдержала его рукопожатие ипроницательный взгляд.

— Меня поразила история этой усадьбы! А библиотекапросто потрясла. Мы с Тони сделали все, что в наших силах, чтобы вам не стыднобыло показать ее мистеру Дуайеру, — выпалила она.

— Тони обещал встретить его на станции. Полагаю, онприедет туда на «роллс-ройсе». Американцы обожают этот автомобиль,символизирующий блеск английской аристократии. Ирвин и сам не прочь купить себедворянский титул. — Мэллори насмешливо улыбнулся.

Карен отметила, что его юмор мягче, чем злой сарказмСинклера. Очевидно, они по-разному воспринимали окружающий мир. С Мэллори легчебыло найти общий язык и поддерживать беседу, Синклер же подавлял собеседникасвоей индивидуальностью.

— А титулы тоже продаются? — спросила она, желаякак-то поддержать разговор. Ей стоило, однако, больших усилий, чтобы сдержатьсяи не запустить руку маркизу под сорочку, не пощупать его волосатую грудь.

— Насколько мне известно, такое случается, —ответил он. — К сожалению, старинные дворянские семьи вынуждены продаватьиностранцам и свои земли, и титулы: в наше время становится все труднеесодержать в порядке родовые поместья. — Голос маркиза сел, он явнорасстроился.

Карен хотелось прижать его голову к своей груди, расцеловатьего, приласкать и утешить, как ребенка. Но внутренний голос насмешливопрошептал ей, что она лицемерит, что на самом деле ею движет банальная похоть,желание впихнуть свои пышные груди ему в рот, заставить сосать ее соски игрызть их своими белыми зубами. Карен зарделась, представив, как она будетстонать и визжать, когда дело дойдет до клитора, как раскроется ее волшебныйцветок и впустит его шмеля. Глаза ее подернулись поволокой, по бедрам потексок. Воображение рисовало ей фаллос Мэллори, длинный и толстый, такой, каким онбыл, когда исчезал во рту Армины. Карен пошатнулась. Маркиз поддержал ее подлокоть и озабоченно спросил: