Пока волкодлак хохотал, пришли воспоминания о том, как общаются между собой люди, точнее, не сами воспоминания, а ощущение легкомысленного восторга, и он осознал свое родство с этим храпящим парнем, ему даже захотелось разбудить его и рассказать, какие громкие, какие смешные звуки он производит. Однако Фейлег должен его убить. Но из-за смеха его покинула сосредоточенность, помогающая убивать, — люди, незнакомые с волкодлаками, называют ее яростью. Он пристально посмотрел на Вали. Фейлег не видел собственного лица с шести лет, да и тогда видел его крайне редко. Он представлял себя в основном таким, каким отражался в гладкой поверхности сверкающих клинков, со временем скопившихся в пещере, поэтому не понял, как сильно похож на спящего юношу, но что-то в душе волкодлака помешало ему убить сразу.

Фейлег немного посидел в ногах спящего путника. Внимательно рассмотрел его. Он лишился привычки — благодаря ритуалам, удивительным грибам, одиночеству и отсутствию практики — выражать мысли словами. Поэтому его мысли были бесформенными, они скользили по сознанию, пока он разглядывал подстриженные и причесанные волосы Вали, красивый меч, лежавший рядом с ним, его яркий шерстяной плащ. Фейлег не мог выразить словами того, что чувствовал, однако мысль от этого не становилась менее ошеломительной. Это он сам, каким мог бы стать, если бы богини судьбы размотали для него другой клубок. Молодой человек сказал: «Адисла». Фейлег интуитивно понял, что означает это слово: имя девушки. Он не ощущал себя несчастным, во всяком случае, он не мог сказать, что чувствует себя несчастным, однако ему стало не по себе из-за того, что судьба предназначила ему такой путь.

Фейлег потянул носом, почуял запах чего-то сладкого и острого. Он увидел вещевой мешок Вали и почувствовал, как рот наполняется слюной. Волкодлак раскрыл мешок и, даже не рассмотрев толком его содержимое, принялся за еду. Он съел мед, съел черствый хлеб и сыр. Проглотил грибы берсеркеров и длинный корешок. Ему был невыносим даже запах волчьего аконита, однако сонное зелье оказалось сладким и приятным на вкус, поэтому он выхлебал и его, даже засунул в горшок язык, чтобы подобрать все до последней капли. Потом он съел мяту и осушил винный мех Вали. Ему стало спокойно, тепло и легко.

Волки на склоне завыли, но он не услышал их и не ответил. Снадобье Дизы, помогающее заснуть в белую ночь, сделало мир прекрасным. Фейлег улегся на траву и провалился в сон.

Сначала Вали показалось, что он все еще спит. Он очнулся со странным чувством, которое иногда возникает, если проснуться в незнакомом месте: кажется, будто реальность совершила неожиданный скачок и ты не понимаешь, кто ты и как сюда попал.

У его ног, лежа на животе, спал мужчина крепкого телосложения, на котором не было ничего, кроме волчьей шкуры. Рядом с ним валялись ошметки мешка, еда исчезла, винный мех лежал плоский, как одеяло, рядом с незнакомцем. Сначала Вали решил, что еще ночь, однако тут же понял, что это лошади отбрасывают тень. Животные подошли к нему вплотную. Ничего удивительного: из долины доносился волчий вой.

Вали схватил меч, выдернул из ножен и нацелил на спящего человека. Это наверняка человек-волк. Вали не знал, что делать дальше. Зато знал, что произведет куда большее впечатление, если привезет разбойника живьем, и — самое главное — тогда у него будет доказательство, что это действительно волкодлак, а не какой-нибудь раб, наряженный в волчью шкуру. Однако этот человек-волк — примерно его возраста — был чертовски мускулистым. Даже те рабы, которые выполняли самую тяжелую работу, не бывали такими могучими. Если он очнется, пока Вали будет его связывать… Наследник конунга не льстил себе, оценивая шансы на победу в поединке.

Вали огляделся по сторонам. В мешке не осталось ничего. Даже маленькие мешочки с травами Дизы были разодраны, горшок с медом пуст, так же как и сосуд с сонным зельем.

Вали улыбнулся, поняв, что произошло. Он с опаской ткнул волкодлака острием меча в спину. Выступила капля крови. Что ж, радостно сознавать, что его можно убить обычным оружием! От укола человек-волк даже не шевельнулся.

Сын конунга вынул веревку из седельной сумки, лежавшей у него под боком. До сих пор ему никого не приходилось связывать, он не очень-то представлял, как это делается, поэтому на всякий случай скрутил руки волкодлака за спиной, потом той же веревкой стянул ноги, затем снова обмотал руки и вернулся к ногам.

Вали никогда не считал себя человеком сильно верующим или суеверным, однако он боялся прикасаться к пленнику и уж совсем не хотел снимать волчью шкуру с его головы. Это же магический предмет, способный превратить человека в рычащего полуволка. Даже купец Велес Либор серьезно относился к подобным легендам.

Вали попытался вспомнить, как можно защититься от магии, но вспомнил немного — у него не было причины и возможности изучать подобные вещи. Однако он помнил, что волшебники, по слухам, могут зачаровывать взглядом и, чтобы лишить их силы, надо завязать им глаза. У Вали не было ничего похожего на повязку, зато имелась седельная сумка, из которой он вынул веревку. И когда он приподнял голову волкодлака, чтобы надеть на него мешок, то заметил нечто весьма странное.

Этот молодой человек был невероятно похож на самого Вали. Лицо у него было обветренное и худощавое, волосы росли спутанной копной, но борода была редкая, как у Вали, и черты лица в точности повторяли его собственные. Вали содрогнулся. Это настоящий оборотень.

Он надел мешок на голову волкодлаку, стараясь не касаться магической волчьей шкуры, отдышался и велел себе успокоиться. Правда ли, что это оборотень? Вполне вероятно, решил Вали, что человек просто похож на него. Темноволосых людей он встречал редко. Может, они все похожи друг на друга. Браги рассказывал, что жители далеких западных островов темноволосые и отличить одного от другого просто невозможно. Еще он рассказывал, что от них воняет, — от этого-то воняло точно.

Вали подумал еще немного. Он слышал от заезжих торговцев легенды о двойниках, злобных духах, которые копируют чью-нибудь внешность. Вали никак не мог вспомнить, для чего это делается, однако же ясно, что ничего хорошего встреча с такими двойниками не сулит. Он постарался успокоиться. Сказал себе, что просто устал. Неудивительно, что ему мерещится всякое. Чем быстрее он вернется в дом Двоеборода, тем лучше. И принялся седлать лошадей.

Вали понятия не имел, как полагается перевозить волкодлаков, поэтому руководствовался интуицией. Он поставил пленника на ноги и перекинул через седло. Связал руки с ногами, пропустив веревку под животом лошади, и затянул узел у волкодлака на талии. Затем обмотал оставшийся конец веревки вокруг луки седла. Все это время волкодлак был вялым и безжизненным, словно мертвый. Вали подергал и потолкал его, убеждаясь, что пленник привязан надежно.

Удовлетворенный результатом, сын конунга привязал поводья лошади, везущей пленника, к седлу своего коня, сел верхом и тронулся в обратный путь. Откуда-то сверху, со стороны черной горы, доносился волчий вой. Пересекая долину, Вали пустил лошадей в галоп. Чем скорее он выберется из этой местности, тем лучше.