Но количество уходовых средств не могло не манить меня.

Совершенно не было проблем с чисткой зубов. Некоторые брали палочки с размочаленным кончиком, а у меня была вполне себе удобная зубная щетка. Может и не отличающаяся красотой, зато легко заменяемая. В порошок для чистки добавляли сухую мяту, соль, щепотку толченого перца и ирис. Соль я попросила заменить тонко натертым и просеянным мелом.

Для ароматизации дыхания Амина варила леденцы из меда, куда добавляла корицу и мяту, кешью и ладан. Вкус был странноватый, да и не хотелось портить зубы сладостями, потому я их и не использовала. Но все вокруг без конца посасывали такую же или похожую смесь.

После умывания лицо смазывала своеобразным кремом из масла папируса, давленых цветов лотоса и капли меда. Эта кремовая маска защищала кожу от палящей жары и песка.

Для теней я раз и навсегда выбрала тертый малахит. Из всего предложенного ассортимента мне он казался самым безопасным. Ну и разумеется – знаменитая сурьма. Прежде чем я позволила красить себе лицо – дотошно выяснила состав. Ничего страшного не обнаружила.

Ногти я не красила. Желтая и оранжевая охра не казалась мне такой уж замечательной заменой лаку. Но маникюр и педикюр здесь делали все и регулярно. Большая часть людей, кроме самых богатых, ходила босиком и без педикюра ступни быстро превращались в нечто ужасное, с натоптышами и трещинами. Из бывших рабынь Амина выбрала молчаливую и спокойную Тирин, плохо говорящую на египетском. Девушку из страны Пунт. У нее были умелые ручки, а мысль, что она собирает теперь себе приданое, а вовсе не является бесправной рабыней, заставляла ее стараться изо всех сил, лишь бы угодить требовательной Амине.

Больше всего, пожалуй, меня раздражала привычка окружающих использовать истошно-сладкие духи и дезодоранты. Даже мужчины вокруг благоухали сладостью. Духи, кифи, стоили безумно дорого по местным меркам. Почти все ингредиенты были привозные. Но весь мой дворец благоухал этими чертовыми кифи.

Дезодоранты имели запах попроще, например один из рецептов велел смешивать салат латук, мирру и ладан и уже этой пастой мазать подмышки и паховую область.

Однажды у меня произошел довольно забавный разговор с Сефу.

Мы возвращались с очередной вылазки в город. Я старалась иногда ходить пешком, хоть это и шло в разрез со всеми местными обычаями.  Брала небольшую охрану, человек десять двенадцать, в «штатском», хоть и с оружием. Одевалась попроще и выходила побродить на рынки и улицы города. Сефу не поощрял такие вылазки, так же как и Хасем, но я, пусть и с трудом, настояла на своем.

В такие походы Сефу всегда надевал разные парики, красил лицо так, чтобы быть максимально не похожим на самого себя, менял одежду и сопровождал меня лично. Солдаты шли чуть в стороне, сливаясь с толпой обычных покупателей. Конечно, выследить меня было можно, хотя и выходили мы без помпы, через разные служебные входы дворца. Но и сидеть всю жизнь взаперти я не могла.

Мы уже возвращались домой, когда мимо, слегка задев меня плечом, прошел толстый купец, благоухающий так, что я поморщилась.

– Что не так, госпожа?! Он сделал тебе больно?!

– Нет, Сефу, не беспокойся, он еле задел меня. Просто от него ужасно воняет!

– Я не заметил, госпожа… Мне показалось, что запах от него сладкий и возвышенный.

Я рассмеялась. Сладкий и возвышенный! Надо же, как поэтично!

– Сефу, мне не слишком нравится, когда мужчина благоухает, да еще так сильно, сладкими запахами. Мне кажется, что мужественность больше подчеркнут не сладости, а, например, аромат сосны или можжевельника. Сладкое я бы оставила юным девушкам.

Сефу задумался и молчал почти до ворот дворца. Потом, все же, спросил:

– Царица, тебе кажется, что мои солдаты дурно пахнут?

– Нет, что ты, Сефу. Все они чисты, часто моются и следят за собой, только…

– Что смущает тебя, царица?

– Я не слишком хорошо переношу сильные сладкие запахи. Иногда, к вечеру, у меня от них просто голова болит. Но это не относится к твоим солдатам, не волнуйся. Не так и часто они находятся в непосредственной близости от меня.

Сефу промолчал и я забыла про этот разговор. А вот он – нет. Через некоторое время я заметила, что от его солдат идет или запах свежей мяты или же – легкий хвойный аромат. Понятия не имею, кто и что именно предпринимал, но, постепенно, эти запахи стали преобладать в мужских духах, чему я искренне радовалась.

А проблему с кухней и песком в еде я решила очень просто. По моему приказу была выкопана огромная яма на приличной глубине. Без окон, с единственной удобной дверью. Именно там Риинга, бывшая рабыня-нубийка, а теперь – главная повариха самой царицы, готовила для меня и ближайшего круга. Разумеется, у нее были помощники и обслуга, но ей и самой нравилась ее прохладная кухня и слуги без изнуряющей жары работали веселее.

Реконструкция двора шла полным ходом. Первый бронзовый насос для откачки грязной воды из моей подземной кухни скоро уже должны доделать. И первое стеклянное окно, собранное из маленьких цветных кусочков, уже установили в моей спальне. Да, оно не пропускало слишком много солнца, но это и к лучшему. Здесь, на совершенно чужой мне земле я научилась ценить тень и прохладу.

Кроме обширной работы по законодательству и бесконечной писанины и обсуждений, много времени уходило на составление нового учебника языка. Одит, отец Хати, оказался на редкость дотошным человеком и работа с ним занимала у меня не меньше часа ежедневно. Мы уже оба пробовали писать на новом языке и, думаю, скоро можно будет открывать первую школу.

Но самое интересное, что именно Одит натолкнул меня на мысль, что я гораздо богаче, чем я думала раньше. В этом мире вообще не было кошек. Нет, львиная шкура висела на одной из стен в бывших покоях фараона. Были пятнистые гепарды и роскошные барсы. А вот просто кошек никто не видел. И в качестве великой награды за свои труды Одит попросил у меня – котенка!

Надо сказать, что Бася вполне благоденствовала. Титул зверя Великого Ра закрепился за ней мгновенно и позволил ей безнаказанно гулять, где угодно. Я сама видела, как ей почтительно кланялись слуги и солдаты!

Котята росли, давно уже занимали пару комнат при моих покоях, где им поставили целый ствол сухого дерева с ветками, по которому они любили скакать. Их игрушки – глиняные и тряпичные мячики валялись по всему дворцу. Но все они отличались не слишком пакостными характерами, послушно ходили в чистые песочные лотки, а прославились на весь Мемфис тем, что давили мышей и крыс.

Ну, надо сказать честно – крысят, а не крыс, и не все, а только Бася. Но мышковали котята все и вполне успешно. Так что я решила на некоторое время позволить им плодится бесконтрольно, стараясь получить максимально разнообразную смесь генов. А вот уже их котятами я и буду награждать особенно отличившихся людей.

Первую статую Баськи, изваянную из какого-то темного камня в полный кошачий рост мне преподнесли в подарок в день окончания зимы.