— Какого черта! — заорал он, прижимая рукав некогда белой рубашки к лицу. Из его носа хлыстала кровь, а сильные руки уже поднимали меня и разворачивали на сто восемьдесят градусов. Поверить не могла, что мне на помощь пришел Герман, который бегло осмотрел лицо, поворачивая его то так, то эдак.

— Поехали снимать побои, — глаза в глаза, — а потом я с ним сам разберусь на правах твоего юриста.

Меня вывели из дома, посадили в машину, где находился притихший Костя, и повезли обратно в тихую и уютную квартиру, к которой успела привыкнуть. Всю дорогу не могла ничего сказать, старалась улыбнуться и подбодрить испуганного ребенка, да лишь вытирала бегущие слезы и чувствовала, что плотину отчуждения, которую выстраивала годами, прорвало. Вся копившаяся боль выходила наружу, все обиды, все переживания и непонимания буквально лезли из меня, превращаясь в соленую влагу.

— Не плачь, — прижался ко мне Костя, гладя по коленке, — мы тебя в обиду не дадим.

— Угу, — подтвердил Герман, сворачивая на подземную парковку.

Этим же вечером с хозяином квартиры у нас состоялся очень серьезный разговор, мне для храбрости даже налили вина, чтобы могла расслабиться и перестать трястись. Ну и я рассказал все: и про брак, который больше считался договорным и для которого даже были составлены документы. Кстати, эти документы сильно заинтересовали юриста, обещала показать и даже отдать, если нужно, потом стала рассказывать, как всеми силами противилась не только родителям, но и супругу, стала экспериментировать со внешностью, чтобы он ко мне не подходил, чтобы брезговал. И, ура, мне удалось отвадить…

— Значит, так, — проговорил Герман, задумчиво посматривая в окно и стуча пальцами по подлокотнику кресла, — завтра утром вместе со мной едешь домой, забираешь все нужные документы, одежду, и начинаем оформлять бумаги и доверенности. В суде твои права буду защищать я, и будь уверена, через неделю бывший сам попросит развод.

Утром мы действительно заехали ко мне, квартира была разгромлена в буквальном смысле слова, я даже рот раскрыла, смотря на все это.

— И давай чеки найдем, а потом постараемся вспомнить, кто и что покупал из вас.

Что-что, а документы у меня всегда были в порядке, слава богу, муж до них не добрался. Собрав в спортивную сумку самые нужные вещи, вышла в коридор, где Герман активно что-то фотографировал на телефон.

— Для дела, — пояснил он и подтолкнул к выходу.

Вот и началась моя новая жизнь в стенах чужой квартиры да на должности няни. В тот же день мне на карточку перечислили зарплату, а я моментально записалась в салон красоты, чтобы изменить прическу и цвет волос. Как раз пока Костик был на тренировке, я решила навести красоту. От былого цвета не осталось и следа, теперь я была не голубой и местами синей, а с темно-шоколадным оттенком волос. Рваные джинсы и растянутую футболку заменила платьем, купленном в магазине напротив, ну и вытащила почти весь пирсинг.

Любуясь на себя в зеркало в холле спортивного комплекса, успела схватить воспитанника за руку, потому что тот вертел головой и бежал мимо меня.

— Ничего себе, — прокомментировал Костя и присвистнул, — а ты красивая!

— Да ладно? — рассмеялась я, — поехали домой, чудо мое!

Ребенок смотрел на обновленную меня с сомнением, пришлось показать ему язык и продемонстрировать штангу с ярко розовым шариком. Мальчишка заливисто засмеялся и обнял меня прямо посередине дороги. Я тоже несмело потрепала его по голове, ужасно нервничая при этом. Подобные нежности давались мне с трудом, но Костя же свой, так ведь? И мне даже было не противно, а приятно!

Герман

Я работал быстро, мне не терпелось увидеть разбитое и опухшее лицо мужа Оли, ну и было дикое желание заглянуть в глаза ее родителям. Брачный договор, который мне передала няня, был составлен так, что я мог отсудить у супруга девушки столько, что мама не горюй. Именно этим и стал заниматься, злорадно хохоча и потирая руки (естественно, так, чтобы никто не видел).

Заявление и все документы в суд у меня приняли за день, о да, не мог не воспользоваться долгами старых знакомых и своим положением. Впервые шел напролом, словно отведенного времени было катастрофически мало, и очень радовался, когда ко мне подходили коллеги и рассказывали, что очень влиятельная семья в городе не может найти достойного мне противника. Все юристы отказывались сотрудничать, как только слышали мою фамилию, многие сомневались, но сдавались, реально рассчитав свои силы.

Вот что значит репутация и долгие годы работы! Мною было выиграно очень много дел. Это поначалу я чего-то боялся, мямлил, а теперь палец в рот не клади — откушу и не замечу.

Через неделю родители мужа Оли вышли на меня. Мы даже встретились в одном из кафе города, где отец парня очень просил остановить дело. Я же выложил фотографии своей няни, где на ее щеке красовался синего цвета отек, потом предоставил справку о сумме ущерба, причиненного молодым человеком. Они ведь додумались и даже прописали, что должна купить та или иная сторона для хорошего и комфортного проживания будущей семьи, а один особо грамотный все разбил.

— Что же она хочет? — всплеснула руками женщина, теряя самообладание и преображаясь в стерву. Ну вот, а то все глазами хлопала и милой прикидывалась.

— Развода и возмещения всех затрат, плюс вот по этому списку, — улыбнулся и добавил уже от себя, — от квартиры, так и быть, откажется.

Этим же вечером Ольге позвонили и попросили развода, а она на меня такими глазами смотрела, словно разрешения спрашивала. Пришлось кивнуть и одобряюще улыбнуться.

Вот так няня моего сына стала свободной, а самое главное, счастливой женщиной. И еще она сильно поменялась, и эти изменения пришлись мне по вкусу. Больше не было странного и непонятного стиля в одежде, гнезда (простите) на голове, она словно расцвела, постоянно улыбалась, порхала по дому и была довольной. И всегда, почти каждый день благодарила меня за помощь.

— Это тебе в первую очередь спасибо, — в очередной раз отмахнулся, — ты мне с сыном вон как помогаешь!

И это была чистая правда. Костя за Олей тянулся, учиться стал еще лучше, ходил с ней везде, как хвостик, а она за ним. Вот ведь два сапога пара! И вдвоем постоянно над чем-то хихикали, закатывали глаза и даже надо мной насмехались, если я делал им замечания вести себя более скромно.

* * *

— Папа, — сын зашел ко мне в кабинет и прикрыл за собой дверь, — я хочу с тобой серьезно поговорить.

Я даже ноутбук закрыл, разворачиваясь всем корпусом к чаду. Никогда ранее он не приходил ко мне на разговоры, тем более серьезные. Мальчик потоптался у двери и уверенно прошел вперед.

— Что-то случилось? — даже наклонился, чтобы быть ближе к ребенку.

— Случилось, — вздохнул Костя и добавил, — случилось большое количество ухажеров, которые не дают Ольге проходу!

И со всей злостью топнул ногой, показывая всю степень своего негодования. И пока я пытался переварить информацию, сын не растерялся, продолжил «добивание» собственного отца.