Весьма мудро подмечено. Ну что ж: вояж в цирк был не бесполезным.

Зрители вопят и свистят, а из продолжения речи Криспа (кстати, слышал я вроде эту фамилию, что-то связанное с серебряными рудниками, в Калифорнии, кажется…) мне удается выловить только приглашение русских героев в ресторан. Можно и принять. Принимаем…

Следующее утро приносит головную боль, которая, правда, быстро проходит на тренировке. Кстати, «любезный братец Егорушка» напросился в ней поучаствовать. Я внутренне напрягаюсь, ожидая подвоха, но уже через минуту, совершенно успокоенный, вынужден вмешаться в процесс обучения меньшого Романова. Оставив распростертого на полу Хабалова самостоятельно приходить в чувство, я кидаюсь на выручку родственнику.

– Легче, Митрич, легче! Ты что, не соображаешь, что он ни черта еще не умеет!

Смущенный урядник-атаманец отпускает моего брата, бормоча под нос нечто вроде: «Дык, твое ж велико… они ж сами… я ж не думал, что так… а оно вона как…» Георгий лежит на полу снятого под тренировки танцзала, пытаясь вздохнуть широко разинутым ртом. Глядя на это недвижимое тулово, я отчетливо понимаю: так подставиться не смог бы ни один профессионал. Парнишка реально ни хрена не умеет! И слава богу! Значит – не внедренец. А кто его знает, может, у Георгия и впрямь были нежные братские чувства к Николаю? Во всяком случае, из разряда вероятных подозреваемых его можно смело вычеркивать. Ну почти смело…

– Ах, братец… – О, очнулось мертвое тело! – Я много был наслышан о ваших занятиях, но, право же, никак не мог помыслить о том, сколь сложно это искусство!

Забавно. Георгий – один из первых в этом времени, кто называет рукопашный бой «искусством». И вот еще одна странность: какой-то у него взгляд… что-то он мне напоминает… Вот только не соображу – что? Или кого?..

Утро проходит без особых происшествий или новостей. Сегодняшний день – обычная рутина, один из множества серых и унылых будней. Программа на сегодня: прогулка по городу, обед в ресторане, визит в русское консульство, на предмет уточнения даты прибытия «Адмирала Нахимова» – вот, собственно говоря, и все. Ладно уж: позавтракали – пошли гулять…

Сан-Франциско с утра выглядит очень даже ничего себе. Нужно взять себе на заметку: зайти в мэрию и выяснить, как это им удалось наладить службу уборки улиц? Нам бы так…

– Государь, позвольте? – Гревс указывает мне на магазин с большой вывеской. – Надо пополнить наши запасы табаку.

– Отлично, ротмистр. – Никогда не пресекайте рвение подчиненных! – Пожалуй, можно посмотреть и каких-нибудь хреновин в подарок…

Гревс выглядит озадаченно. Остальные офицеры заинтересованно поворачиваются в нашу сторону. Эх ты ж – досадная оплошность! Вообще-то я уже привык следить за своим языком, но нет-нет да и вырвется неправильное словечко. Вот и сейчас приходится потратить минут пять, чтобы разъяснить, что «хреновина» – это не распространенная в Сибири острая приправа, а вольная русификация французского термина «сувенир». Вроде и на этот раз проскочило…

А магазин и впрямь – хорош! Настоящий универсальный магазин. Любой товар, на любой вкус. Интересно, интересно… Ох ты, какие симпатичные пончо! Пожалуй, стоит взять для Моретты, да и для маменьки… И вон то тоже мне подайте… Нет, вот этот тотемный столб я точно не возьму… Хороший револьвер… Рукоятка из слоновой кости великолепно смотрится… Что? Не слоновая кость? Моржовый бивень? Тем более возьмем… А вон там что такое? ЧЕГО?!!

На стойке стоит натуральный карабин Маузера, «98К». Мамочки мои, до него ж еще лет десять… И чего ж интересно я не видел этой прелести в Германии. Ведь был же я на заводах… А ну-ка, ну-ка…

Продавец с угодливой улыбкой подает мне заинтересовавшее меня оружие. Ну, так. Я, конечно, не великий эксперт, но маузеровский карабин в руках держал. В Югославии, вечная ей память! И из любопытства даже разбирать пытался. Так-с…

Через двадцать минут я откладываю карабин в полном недоумении. С одной стороны, это карабин Маузера, с обойменным заряжанием, магазином на пять патронов с бесфланцевыми гильзами и остроконечными пулями, плакированными мельхиором. Правда, калибр 6,5 мм, но и в этом нет ничего необыкновенного – были эти карабины под такой калибр. Но вот каким таким манером эта фиговина появилась уже сейчас – этого я понять решительно не в состоянии. Масла в огонь моего любопытства подливает приказчик:

– Вас заинтересовал этот карабин? Вы сделали правильный выбор, сэр! Только в нашем магазине вы можете приобрести этот великолепный образчик оружия из России!

Он разливается соловьем по поводу несравненных достоинств этого «чудо-оружия», великолепных баллистических характеристик («Обратите внимание: патроны снаряжены пироксилином!»), а я, в полном обалдении, осознаю, что нашел решение одной задачи и походя, оптом и по дешевке заимел целую кучу новых.

На казенной части ствола славянской вязью выбито: «Пищаль». И чуть ниже: «Заводъ братьевъ Рукавишниковыхъ», после чего следует веселенький набор из букв и цифр, долженствующий, по-видимому, обозначать серийный номер. Так вот: серийный номер у этого чуда – АА000793. Если кто не понял, повторяю: АА000793! То есть неизвестный мне производитель, в моем родном отечестве, штампует обалденные винтовки, явно военного назначения, да еще заранее закладывает в порядковом номере 1 089 000 000 комбинаций[57]! Парню явно не дают спать лавры Калашникова!

Карабин, разумеется, куплен. Причем все четыре экземпляра, которые имелись в магазине. И все патроны к ним – тоже. А вечером у нас с Васильчиковым и Гревсом, который медленно, но верно превращается в заместителя Сергея Илларионовича по вопросам государственной безопасности, происходит серьезнейший разговор.

– Господа, делайте, что сочтете нужным, но я должен знать об этих братьях Рукавишниковых все! Кто конкретно сконструировал это оружие, кто патроны, кто делает пироксилиновый порох? Причем знать всю их подноготную: где родился, как учился, с кем живет, кого предпочитает и прочая! Срок – пятнадцать дней от возвращения в Питер. Пытайте, убивайте, предавайте Родину – но чтоб результат у меня был! Вопросы?

Отсутствие вопросов – половина результата. Ну-с, будем надеяться…

Лорд Валлентайн тяжело смотрел на сидевшего перед ним высокого плотного азиата. Вот уже минуты две, как он пытался давить его взглядом, но проклятый японец не поддавался. Наконец чиновник не выдержал:

– Итак, вы – Дэндзиро Хирикава, единственный из руководителей недоброй памяти «Заговора самураев», оставшийся после лечения практически без изменений личности, так?

Японец молча наклонил голову. Валлентайн продолжил:

– Три года назад нам с большим трудом удалось справиться с вашим заговором. Если не ошибаюсь, вы планировали уничтожить крейсер «Индианаполис» и не допустить атомной бомбардировки Японии. – Говоря это, Валлентайн сильно погрешил против истины. Все «заговорщики» были простыми клерками, членами военно-исторического клуба. Раскрыть их так называемый «заговор» не представляло большого труда. Да и дальше благих намерений взять штурмом местный филиал Института Времени, захватить установку хронопереноса и хоть как-то повлиять на события в далеком XX веке дело не пошло. – Скажите, Дэндзиро, лично мне и без всякого протокола: чего вы все-таки собирались добиться?