рождают добрые помыслы. А праздность, приводит к порокам, пороки ведут к забвению добра, забвение добра рождает дурные намерения. То, что народ, живущий на плодородных землях, не отличается [добрыми] способностями, объясняется пороками, и то, что народ, живущий на малоплодородных землях, стремится к справедливости, объясняется трудолюбием.

Именно поэтому Сын Неба с большим количеством регалий[804] приносит утром жертвы солнцу и вместе с тремя Гунами[805] и девятью сановниками[806] изучает и познает все сущее, выросшее благодаря милостям земли. В полдень он рассматривает вопросы управления и проверяет дела, порученные чиновникам, а глава чиновников выстраивает чиновников средних рангов, начальников областей и помощников [Сына Неба], которые по порядку рассказывают о всех делах народа[807]. Вечером с малым количеством регалий[808] [Сын Неба] приносит жертвы луне и вместе с великим астрологом и чиновником, наблюдающим за небесными светилами, почтительно следит за законами Неба[809]. После захода солнца он проверяет девять надзирательниц, дабы они держали в чистоте просо и рис, которые приносятся в жертву предкам и Великому Небу и только после этого удаляется на покой.

Чжухоу утром работают над делами, которые поручил им Сын Неба, и полученными приказами, днем рассматривают дела, связанные с управлением владением, вечером вникают в [действующие] основные законы, ночью наставляют чиновников, чтобы они не были нерадивыми и порочными, и только после этого удаляются на покой.

Сановники и дафу утром рассматривают возложенные на них дела, днем совершенствуются в делах управления, вечером приводят в порядок дела, ночью занимаются домашними делами и только после этого удаляются на покой.

Служилые люди утром получают задания, днем совершенствуются в них, вечером снова повторяют усвоенное, ночью подсчитывают допущенные ошибки, не щадя себя, и только после этого удаляются на покой.

Простолюдины и лица более низкого происхождения с наступлением рассвета приступают к работе, с наступлением сумерек предаются отдыху и не имеют ни дня для безделия.

Супруга вана лично ткет черные кисти для его головного убора, жены гунов и хоу [помимо кистей для головного убора] ткут для них ленты и навершия, жены сановников шьют [для своих мужей] широкие пояса, жены дафу шьют [для своих мужей] одежды для жертвоприношений, жены служилых [помимо одежды для жертвоприношений] шьют [для своих] мужей парадные одеяния, жены простолюдинов и лиц более низкого происхождения шьют для своих мужей одежды.

При жертвоприношениях в день весеннего равноденствия [среди простого народа] распределяются работы, а при зимних жертвоприношениях подносятся результаты труда, поэтому все мужчины и женщины работают не покладая рук, а если они нарушают сроки работ, их. наказывают. Такова система, установленная в древности. Благородные мужи занимаются умственным трудом, а мелкие людишки — трудом физическим, таково наставление прежних ванов. Поэтому начиная от высших и кончая низшими, никто не смеет отказываться от работы для ума и рук.

Ныне я — вдова, а ты находишься на низшей ступени служебной лестницы[810], и я боюсь, что, отдаваясь утром и вечером служебным делам, ты забыл, как работали предки. К тому же тебе свойственна нерадивость, как же тебе избежать наказания! Я надеялась, что утром и вечером ты будешь наставлять меня, говоря: “Ни в коем случае не отказывайся от предков”[811], — а ты сейчас спросил: “Почему я не отдыхаю?” Если будешь так служить на полученной от правителя должности, боюсь, что род Му-бо[812] останется без наследников”.

Услышав об этом, Чжун-ни сказал: “Ученики, запомните это, женщина из рода Цзи непорочна!”

[63]

Мать Гунфу Вэнь-бо была женой брата его деда Цзи Кан-цзы.

[Однажды], когда Цзи Кан-цзы пришел навестить ее, она раскрыла ворота, ведущие в переднее помещение, и стала беседовать с ним, но ни один из них не переступил порога ворот[813].

Когда [мать Гунфу Вэнь-бо] совершала жертвоприношение Дао-цзы[814], Кан-цзы участвовал в нем, но она не приняла от него ответную чашу с вином[815], а когда столик для жертвоприношений был убран, она не ела вместе с ним. [Затем], поскольку не оказалось нужного количества лиц, ведавших церемониями, она не участвовала в жертвоприношении[816], а с угощения после жертвоприношения ушла, не наевшись досыта[817].

Чжун-ни, услышав об этом, нашел, что она соблюдает различие в правилах поведения для мужчин и женщин.

[64]

Мать Гунфу Вэнь-бо хотела женить Вэнь-бо, в связи с чем устроила для его старого слуги, ведавшего церемониями, угощение, на котором пропела третью строфу из песни “Зеленая одежда”[818]. Старый слуга попросил гадателя на черепашьих панцирях погадать, из какого рода лучше всего взять жену.

Музыкант Хай, услышав об этом, воскликнул: “Прекрасно! Во время угощения, на котором присутствовали мужчины и женщины, она не обращалась к слуге, ведающему церемониями, а думая о делах рода, не прошла мимо слуги, который ведает церемониями. Думая [о делах рода], она не нарушила правил поведения и тонким намеком ясно выразила свое желание. Стихи помогают установлению единства в мыслях, а песни служат для исполнения стихов, [во время которого это единство выражается]. Ныне она стихами выразила желание женить [Вэнь-бо], а в песне воспела это желание, что соответствует правилам поведения”[819].

[65]

После смерти Гунфу Вэнь-бо его мать предупредила наложниц: “Я слышала, что когда [мужчина] любит обитательниц внутренних покоев, они [после его смерти] лишают себя жизни, а когда он любит чиновников, живущих вне его дома, они лишают себя жизни [после его смерти]. Мой сын умер в молодом возрасте, и мне ненавистна мысль, что о нем может распространиться слава, будто он любил обитательниц внутренних покоев. Тех из вас, кто будет униженно приносить жертвы покойному, прошу не принимать скорбного вида, не захлебываться от слез, не бить себя в грудь, не делать печального лица, [во время траура] сократить, а не увеличивать количество траурных одежд, следовать установленным правилам поведения и держаться спокойно, ибо все это ярко прославит [добродетели] моего сына”.

Услышав об этом, Чжун-ни воскликнул: “Мудрость девушки не сравнить с мудростью женщины, а мудрость отрока — с мудростью взрослого мужчины! Женщина из рода Гунфу мудра, как взрослый мужчина, она хочет прославить прекрасные добродетели своего сына!”

[66]

Мать Гунфу Вэнь-бо утром оплакивала [мужа], Му-бо, а вечером оплакивала [сына], Вэнь-бо.

Услышав об этом, Чжун-ни воскликнул: “О женщине из рода Цзи можно сказать, что она знает правила поведения. Она любит [мужа и сына], но не выражает личных чувств и делает различие между высшими и низшими”.

[67]

Войска владения У напали на владение Юэ[820], разрушили город