— Ты сказала, что хочешь попытаться его похитить. Ты точно так же могла купить любовника, но это слишком расчетливо. Истинная любовь должна быть спонтанной. Береги свое время и деньги. Если ты одурманишь трахальщика, он никогда не поймет, что случилось.

— Ради бога! Я не хочу заниматься любовью с зомби!

— На самом деле я не знаю, что произойдет, если мужчина это проглотит. Возможно, это заставит его звонить, как дверной звонок. Это очень модно среди женщин. Это то, что мужчины насыпают в женские напитки. Но тогда суке просто приходится лежать и изображать мертвую. Очевидно, под влиянием этого жертва сделает все, что хочет преступник. Это необходимо для любого насилия.

— Ты колдун.

Она открыла маленький пакетик и понюхала белый порошок, заинтригованная его таинственной властью. Без запаха, без вкуса, поистине безвкусный в применении.

— И что ты собирался сделать с этим заколдованным пеплом Вуду?

— Кто-то дал мне его. Не могу вспомнить, кто именно. Люди всегда снабжают меня наркотиками, по некоторым причинам. — Червяк скосил глаза, кладя сумку на место. — Да, я вспомнил, это, должно быть, тот головорез, с которым я встречался. Он хотел научиться играть на фортепьяно, но у него не было денег. Я научил его играть «У Мэри есть барашек», и он позволил мне сделать ему оральную стимуляцию полового члена. Это был своего рода обмен, но он добавил этот пакетик просто так.

— Ты циничный, презренный, бесхребетный слизняк. — Барбара отодвинула пакетик подальше от себя. Волшебный порошок искушает, но куда это ее приведет? — Я предпочитаю покупать любовь, а не вызывать ее с помощью химии.

— В любом случае возьми его. Покупка может неожиданно выйти из-под контроля. Рогипнол усмирит животное, и ты сможешь сделать его домашним.

— Нет, спасибо. — Она возвращает пакетик. — У меня уже есть любовник. Одного — достаточно.

— Возьми это, милашка, — настаивает Червяк. — Ты ходишь в такие места, где запросто можешь наткнуться на грубость. Никогда не знаешь, когда тебе придется добавить порошок в чей-то напиток.

В этом он прав. Она берет пакетик и убирает в сумку. Она не верит в то, что можно найти Бога, точно так же, как не верит в то, что можно найти Прекрасного Принца. Но если когда-нибудь она все-таки столкнется с ним, с насмешкой скользнет мимо, просто чтобы показать ему, кто здесь хозяин.

Червяк улыбается с таким садизмом, которым может насладиться только мазохист.

— Ты никогда не думала о карьере в садомазо?

— Твои извращения не знают границ.

— Ты собираешься похищать мужчин. А почему бы просто не бить их и не расплачиваться за это. Твоя карьера певицы достаточно быстро идет вверх. Но ты могла бы стать доминирующей в отношениях с партнером.

Она проводит следующие дни в постели, мучая себя во сне, убегая от Бога и наркотиков, садизма и мазохизма единственным способом, которым можно убить время. Ее Бог, ее мужчина никогда не звонит ей, пока она сама не позвонит ему, он оставляет ее с бесконечной надеждой на приход мессии. То же самое происходит с ее духовным наставником. Мерзкий Червяк никогда не звонит ей, потому что весь день одурманивает себя наркотиками в ожидании кого-нибудь, кто принесет еще пакетик, а потом всю ночь пьет в баре дрэгов, ожидая, когда кто-нибудь споет. Оба наркомана, похоже, нуждаются в ее обществе. Может быть, наступило время тяжелой расплаты. Время встреч с новыми людьми. Должны же быть в этом городе люди, которые не сидят на наркотиках и не трахают мужчин. Нормальные люди, которые не используют, не злоупотребляют и не любят, чтобы ими злоупотребляли (исключая выходные дни).

На пути к соседней дружественной пиццерии Барбара поняла, что сама изменилась. Она больше ничего не заказывает и окончательно превратилась в вегетарианку или в бывшую строгую вегетарианку. Она еще иногда готовит в микроволновке замороженную пиццу, но чаще всего обедает вне дома. С Фрикаделькой. Несмотря на общение с дегенератами, ее жизнь сейчас более нормальна, чем была. Больше никаких ожиданий мальчиков, разносящих пиццу, скрашивающих ее дни. Тони делает основу для ее пиццы очень сухой и хрустящей, чтобы высох жир. В ожидании ее она потягивает колу и слушает его болтовню. Ни о чем.

— Я съедаю две пиццы каждый день, а посмотрите на меня…

Она смотрит на него и каждый раз думает одно и то же. «Это неправда, что ты то, что ты ешь. Ты — дерьмо того, что ты ешь».

— Я люблю пиццу в виде пирога с фрикадельками из мяса.

Фрикаделька, по крайней мере, дружелюбен. И бесспорно нормален. Превосходный комок сала. Когда латиноамериканец устает от тяжелой работы и его улыбка сменяется мрачным выражением лица, дружелюбный сосед, продавец пиццы, внезапно становится похож на наемного убийцу. Он обслуживает вас с презрением и, разрезая пиццу, как будто разрезает на куски веселые лица клиентов. Он живет в Куинсе с женой и десятью детьми. Когда он показывает ей засаленные снимки их нового дома в Куинсе и старого дома в Калабрии, она задается вопросом, почему он переехал, поменяв жир Старого Света на новый.

— В поисках новой жизни, — объясняет он.

Девяносто девять процентов жителей Америки не употребляют в пищу жира. Он безостановочно жалуется на дерьмо, которое вынужден глотать, чтобы выжить в джунглях, обслуживая остающийся один процент. «Убить или быть убитым» — так определяет он свою борьбу, шлепая куском теста. «В Калабрии вам просто пришлось бы закрыть ваш жирный рот», — говорит он, глотая обиду.

Здесь есть покрытое жиром распятие, нависающее над горкой моцареллы, и этим все сказано. Желание сопряжено со страданием. Как и пицца. Отвратительный бизнес, но похоже, люди нуждаются в нем. Как садизм и мазохизм. Спрос и предложение. Уравнение, составленное в аду.

На улице она встречает дружелюбную соседку-проститутку, которая говорила ей, что доминиканцы знают, как трясти задницей, и женщины идут пить кофе. Хорошо, пусть она проститутка, но не педик и не наркоман. И она пытается изменить свою жизнь, пытается стать нормальной, хоть и не белой. Она перестала красить волосы в рыжий цвет, оставив их черными и распрямив кудри. Она посещает дантиста, чтобы вставить недостающие зубы. Она даже стала меньше краситься, отбеливая кожу. Она действительно милая девочка, оказавшаяся в ловушке тела шлюхи, и чем больше Барбара узнает ее, тем яснее становится, что под корнями ее измученных волос скрывается человек, пытающийся использовать свои лучшие качества, чтобы стать кем-то еще.

— Я доминиканка, — говорит она, — но не хочу всю жизнь трясти задницей. Я делаю это, чтобы зарабатывать деньги, но и о будущем я должна подумать.

Будущее всегда на месте, чтобы напоминать вам о прошлом. Ее мать была горничной, а она проститутка, но хочет, чтобы ее дочь когда-нибудь могла поступить в колледж. Сама она получает высшее образование без отрыва от рабочего места. И уже зарегистрировалась для продолжения карьеры в следующем семестре.

— Я изучаю рыночную конъюнктуру, — говорит она с гордостью.