Когда приехали на место, так она вообще дурканула. Стас охреневал целую минуту. Просто сидел и переваривал. Она спрыгнула с джипа, Костян еле успел затормозить.

Стас догнал ее, взял за руку и увидел, что глаза на мокром месте. Вот и приехали, твою мать. Что за хрень? Что он мог сделать в этой ситуации? Обнял. Прижал.

– Костян сказал, что дальше есть залив, там обалденно красиво.

– Мгу, – сказала она, но Стас и так понял, что ей нужно время, чтобы не расплакаться.

Протянул руку, она вложила в нее свою маленькую ладошку, которая, несмотря на жару, оказалась холодной. Сзади их догоняли Костян и Вика, о чем-то переговариваясь и смеясь.

– Мы пойдём вперед, вы – за нами, – сказал Костян и подмигнул: – Не заблудитесь?

Варя не проронила ни слова. Шла молча до тех пор, пока ребята не отдалились на расстояние вне слышимости.

– Не хочу с ними общаться, – со злостью сказала девушка.

Потом посмотрела внимательно на Стаса.

– И я видела, как ты пялился на Викину задницу, – обиженно надула она губы.

Стас остановился. Что она видела? На какую задницу? Она что, приревновала? Он не удержался и засмеялся. Потом подхватил ее под коленки и поднял над собой, уткнувшись ей в живот, чтобы заглушить смех. Варька схватила его за плечи.

– Стас, я упаду! – взвизгнула она.

– Нет, со мной – никогда! Я тебя всегда буду держать.

Он опустил ее на песок и впился в губы поцелуем.

Она обвила его за шею.

– Люблю тебя, – прошептал Стас ей в губы. – Варька, мне кроме тебя никто не нужен. Пойми.

Она смотрела в его глаза, точно выискивая следы обмана, глаза ее потемнели и стали шоколадного оттенка. Потом, что-то решив для себя, она произнесла те слова, от которых по его венам быстрее потекла кровь.

– И я люблю. Просто, блин, чтобы больше ни на кого так не пялился. Понял? – и для убедительности притопнула еще ножкой, но при этом нежно провела по щеке. – Синяков почти не видно, – она поцеловала то место, где только что были ее пальчики.

У Стаса на губах играла идиотская улыбочка довольного чувака, которого ревнует его девчонка. Ему это нравилось. Ему это грело душу. Он взял ее лицо в ладони.

– Клянусь, никаких взглядов на сторону, – улыбнулся. – Но давай уже дойдем до этого чертового залива и поплаваем. Долгий поцелуй выбросил их из реальности на несколько минут.

– Если ты меня так будешь целовать и дальше, – отдышавшись, сказала Варя, – я не доживу до своих шестнадцати, а умру от неудовлетворенности ровно за две недели до дня рождения!

За эти слова она получила громкий чмок в нос, и они побежали догонять недодрузей.

За окном сияло раннее утро. Я, как и все, собирала свои вещи. Сегодня мы отправляемся домой. Я стояла и посмеивалась сама себе, кивая своим мыслям: «Неужели мы сдружились с Викой и с Костиком?» Что очень странно. Но на самом деле оказалось, что они не такие уж и плохие ребята, и на роль врагов им еще рановато. Мы со Стасом решили, что не будем их троллить. Будем с ними общаться нормально. Две недели мы ездили вместе, катались по всем красивым местам Родоса. Костик оказался отличным гидом, он нам показывал все исторические замки и памятники, рассказывал легенды связанные с ними. Вика тоже оказалась не такой уж тупой и противной, как показалось мне сначала. Конечно, были у нее и свои тараканы, и ехидна она была еще та, но все было терпимо, за рамки приличий больше не выходило. Мы даже с ней как-то раз затеяли разговор дружеский на отвлеченные темы, но он у нас быстро иссяк, и больше попыток не было. Так же и Костик открылся нам с другой стороны. Я поняла, почему он на меня так странно посматривал. И его взгляд, принятый мной изначально, как дерзкий и хамоватый, скорее оказался просто сравнивающим меня и Вику, позже я неоднократно замечала за ним это. Изучал, следил, и сначала меня это напрягало, но через пару дней я просто перестала обращать внимание. Да и сам Костик все больше отдавал предпочтение общению со Стасом. Вот же нашелся «друг». Даже Вику начал игнорить. Мне где-то там, в глубине души, было даже обидно за нее. Сама же она больше не устраивала никаких сцен и капризничала крайне редко, чем сильно поражала меня.

На острове я поняла, что Стас для меня – это все: моя вторая половинка, моя душа. Будто сердце вынул и поставил туда свое, и, как неотделимый организм, я не могла дышать и жить без него. Будто кислород перекрывают. Это меня и пугало, и одновременно приводило в восторг. Я планировала на грани своих чувств, хотелось броситься с головой в омут, но инстинкт самосохранения держал пока рассудок здравым. Пока. Самое страшное время для меня было – ночь, ведь это то время, когда я не могла прикоснуться к Стасу, обнять или поцеловать. И ночь сны приходили тоскливые и пустые. Но наступало утро, и мы с ним, будто два жаворонка, самые первые вставали, завтракали и уходили гулять для того, чтобы нам никто не мешал наслаждаться друг другом. Потому что за стенами дома была воля, был простор и не было стеснения и контроля. Хоть мама и не была против разных наших обжиманий, но я себя чувствовала некомфортно, и Стас, замечая это, никогда не лез ко мне при всех. За что вызывал во мне еще большее восхищение, так как я понимала, что и без слов мы с ним можем обойтись. Вот и сейчас собираю эти чертовы вещи, а он уже раза три зашел спросить, ну скоро ли я. И что же копаюсь так долго! Я улыбнулась! Скучает, как и я. Поэтому ни о каком аккуратном складывании и речи не шло, я хватала и закидывала все, как придется. Кроме нескольких безделушек. Ну, хотя это для кого-то «безделушек», а мне их подарил Стас, поэтому изо всего вороха вещей они были для меня самыми ценными.

Одной из них была тетрадь, сделанная в стиле «скрапбукинг», ее я увидела у одной женщины, которая продавала всякие разности на рыночке. Когда я взяла эту тетрадь в руки, поняла, что она для меня уже что-то значит. Стас еще тогда наклонился ко мне и говорит:

– Бери, будешь писать, а я буду читать, хочу тебя знать всю.

Он приложил палец к голове, а потом к сердцу. Я опять покраснела. Он меня смущал.

Когда спросила, сколько стоит, сказать честно, была удивлена. Эта тетечка назвала цену трандец какую, за такие деньги можно было купить не один и даже не два качественных блокнота. Я уже хотела было отказаться, но Стас остановил, сказал, что в моих глазах светится радость, а это намного важнее.

Вторая вещица…

– Варя, ну сколько можно ждать, а? – заглянул в очередной раз Стас и шёпотом добавил: – Даже Блонди уже собралась.

Мои губы невольно растянулись в улыбке. Я ему как-то выдала, что Вику за ее загорелой спиной называю «блонди», ну теперь мы ее вместе так и называем. А еще к нам иногда присоединяется Костик, когда она совсем становится невыносимой.

– Иду, иду, – я положила коробочку рядом с тетрадкой и закрыла сумку.

Стас зашел в комнату, взял чемодан, протянул руку за сумкой.