Ближе к вечеру мы свернули с римской дороги. По горной тропе верхом не поедешь, наоборот, приходится помогать лошадям подниматься. Но мы неизменно приближались к цели нашего путешествия. Заходящее солнце окрасило горы розовыми и бледно-лиловыми красками. Я сильно устал и ощущал себя тетивой лука, натянутой до предела. От усталости мне мерещилось, что снег местами превращается в яблоневый цвет, а низкорослые деревья — в серебро. Наконец, за очередным поворотом тропы, нам открылся вид на Деганнви. Крепость разительно отличалась от римских крепостей. Не удивительно. Ведь строили ее еще до прихода Цезаря. Римские легионы никогда не завоевывали Арфон, несмотря на все их дороги, города и дисциплину. Глядя на сумеречные темные склоны вокруг, я не мог представить, что кто-то, пусть даже и Артур, сможет силой войти в Арфон и убраться живым и невредимым. Полагаю, что примерно так же думал и Мэлгун Гвинедский, когда менял свою резиденцию в портовом римском городке Каэр-Сегейнт на эту небольшую крепость в горах.

Стемнело, когда мы подошли к воротам Деганнви и потребовали открыть нам. Стражники не торопились и поглядывали на нас весьма злобно. Впрочем, в Гвинеде мы ничего другого и не ждали. Один из стражников отправился к королю, передать, что прибыли какие-то посланцы Пендрагона. Вернувшись, он приказал открыть ворота и впустить нас. К пиршественному залу мы ехали уже под крупными звездами, лошади то и дело спотыкались, а впереди сияла огнями ставка короля. Оттуда доносились бодрые звуки музыки. Неподалеку высились темные постройки, наверное, конюшни.

Лорд Гавейн направился к ним, спешился и завел разговор с конюхом Мэлгуна. Руаун и я тяжело спрыгнули (точнее, сползли) с коней, и я тут же начал проверять вьюки на пони, которого нам дали в Каэр-Легионе. Из зала вышли несколько человек с факелами. Стало посветлее, так что я смог убедиться, что наша поклажа в порядке. Тогда я просто встал, держась за седло.

Рыцарь выяснил у конюха все, что хотел, и повернулся к подошедшим. Он приготовился говорить, объяснять и вообще начать, наконец, выполнять свою основную задачу. Но сделав первый же шаг, застыл, словно кролик при виде волка. Свет факелов красиво ложился на его красный плащ и золотые украшения, но лицо словно одеревенело, губы приоткрылись, а глаза широко распахнулись. Он все еще держал одной рукой узду, а другая замерла, так и не довершив приветственного жеста.

Меня вдруг окатило холодной волной. Озноб прошел по всему телу. Таким отрешенным я еще никогда не видел своего господина. Но мне мучительно не хотелось смотреть на то, что повергло его в такое состояние. Руаун, стоявший рядом со мной, тоже выглядел озадаченным. И все же мне пришлось взглянуть на тех, кто вышел нас встречать.

Первый же взгляд на женщину, возглавлявшую процессию, поразил меня мыслью о том, что так не бывает! Не бывает такого сходства между мужчиной и женщиной! Но они действительно были очень похожи. А если представить лорда Гавейна помоложе, то сходство казалось просто разительным. Перед нами стояла высокая, худощавая женщина с тонкими, благородными чертами лица. Темные волосы убраны назад и скреплены большим золотым гребнем, глаза… вот тут я и заметил первое различие между моим господином и дамой. Глаза были черными, но такими черными, что казалось, будто они поглощают весь свет вокруг себя и сдирают свет со всего, что ее окружает. Очень притягательные глаза, из тех, что губят мужчин сразу и навсегда. Она стояла очень прямо, в темно-малиновом платье с глубоким вырезом. А уж красотой она превосходила любую женщину из тех, кого мне доводилось видеть. Она не отводила глаз от лорда Гавейна. Сделала шаг навстречу, потом еще шаг, а за ней трепетала огромная тень, рождавшаяся в неверном свете факелов. Мой хозяин по-прежнему не шевелился.

— Что же это, мой ястреб? — произнесла женщина мягким вкрадчивым голосом. — Неужто вы не рады встретить мать?

Рыцарь, наконец, опустил поднятую руку, с трудом выпрямился и поклонился очень изящно.

— Леди, я никак не ожидал встретить вас здесь.

Она тихонько рассмеялась.

— Так уж вышло. Зато теперь нас ждет приятный семейный вечер: ты, твой брат, твой отец и я.

— Отец? — растерянно переспросил лорд Гавейн, — брат? Но Агравейн сейчас в Камланне.

— Агравейн! Надеюсь, ты не забыл, что у тебя два брата? Твой второй брат будет рад повидаться с тобой после долгой разлуки. — Она снова засмеялась.

— Мордред… — лицо рыцаря окаменело. Потом он поднял глаза к небу и произнес совершенно другим голосом, гордым и холодным: — Я прибыл к королю Гвинеда, Мэлгуну ап Докмэйлу. Меня послал Артур Август Цезарь, Император Британии, Дракон Островов. — Ах, ну да, тебя послали… — Женщина презрительно усмехнулась. — Что же, есть у нас тут такой король. Мэлгун пирует в Зале с твоим отцом. Хочешь пойти, поприветствовать его прямо сейчас? — Она подошла еще ближе, не сводя глаз с лица господина. — Думаю, твой отец, несмотря на все, что ты натворил, будет рад тебя видеть. Да и я рада, очень рада, мой майский ястреб… — она говорила теперь совсем тихо.

У меня в голове не осталось ни единой мысли. Свет факелов казался тусклым и каким-то бесцветным. Она сделала еще один шаг, почти вплотную приблизившись к моему господину и не сводя с него своих кошачьих глаз.

И тут Цинкалед взвился на дыбы и закричал, вырвав уздечку из руки хозяина. Огромный, белый, сияющий конь словно рухнул с неба и бросился на даму, оскалив зубы и прижав уши. Дама проворно отскочила, споткнулась и упала. Мужчины, бывшие при ней, схватились за мечи. Лорд Гавейн крикнул что-то по-ирландски и попытался перехватить узду своего коня.

Дама поднялась с земли, повернулась и, не сказав ни слова, пошла обратно в Зал. Лорд Гавейн обнимал коня, гладил его по шее и тихо втолковывал ему что-то по-ирландски. И коня, и человека била дрожь.

Руаун, словно очнувшись, повел своего коня в сторону конюшни. Я потряс головой, дернул за узду свою лошадь и вьючного пони, и отправился за ним. Лорд Гавейн шел сзади, все еще уговаривая Цинкаледа.

Мы нашли стойла, протерли коней и задали им корм. Наши лошади сразу принялись за еду, а Цинкалед все никак не мог успокоиться. Он громко фыркнул, когда рыцарь отпустил его, а потом, когда мы уже вышли из конюшни, заржал. Лорд Гавейн повернулся