Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Господи, - произнесла тихо тетка, разглядывая меня.
- Вы вернете мне его, если я не успею? – эмоции рвали каждую клеточку, рвали душу на тысячу осколков. – Я…
- Как его зовут? – спросила вдруг медсестра. – Еще раз фамилию и имя назовите.
- Тимур! Тимур Авдеев, - дрожащими губами произнесла.
- Не плачьте. Господи, да Вам самой помощь нужна, вон рана какая на ноге, - качала головой незнакомка.
- Нет такого, - спустя, кажется, целую вечность, сказала медсестра.
- Как? – вырвалось с хрипом у меня. – Вы внимательно посмотрели? Авдеев, на А. Пожалуйста, посмотрите еще раз.
- Да нет, Авдеевых нет. Вы уверены, что к нам поступил? Не в другое отделение? Если все плохо… если не довезли… - осторожно говорила она.
- Е-если не д-довезли? – тихо прошептала, не дыша.
- В реанимацию может быть или…
- Девушка, девушка! – закричала женщина, которая спорила, когда ноги у меня подкосило, и я едва не упала. А что если и правда не успела…
Глава 28 - Тимур
Очнулся я видимо через какое-то время, потому что вокруг запахи поменялись и голоса другие. А когда окончательно пришел в себя, понял – в больнице. Медсестра надо мной носилась, иголка из вены торчала, дядьки какие-то по бокам болтали. В общем, как выяснилось, жив, почти здоров, но ушибы многочисленные дали о себе знать. Дышать все равно было тяжело, да что уж там, говорить тоже. Я в принципе соображал туго.
Царев мне три раза объяснял: ворвались они вместе с этим Генрихом на склад. Ну и его охрана раскидала товарищей, меня сразу в больничку, а с бигбоссом разговор короткий был. Его лишили бабок и заставили подписать документ, по которому прав на землю дядька больше не имеет. И самое забавное, что этого горе-предпринимателя Генрих отправил в полицию. Короче дело на него завели, будут раскручивать.
Сперва я обрадовался, не зря воевали. Потом огорчился, правда, уже не по этому поводу. Соседи у меня в палате оказались очень говорливые: мужичок лет шестидесяти, бодрый, рот не закрывался. Рядом с ним лежал парень молодой, либо моего возраста, либо на годик старше. Вот этот наоборот молчаливым был, только в окно поглядывал грустно. Ну и напротив еще один тусил – золотая середина. На вид лет сорок, не особо болтливый, однако в разговоре с дедом участие принимал: кивал головой или вставлял два слова.
Я бы все отдал, чтобы меня положили в отдельную палату. Однако пока заикаться не стал, куда идти, когда руку еле поднять можешь. Смирился, пусть и с долей раздражения.
- Такой молодой, а уже весь побитый, - лепетал старик. Царев вместе с Дыней сидели на стуле рядом.
- Долго я был в отключке? – спросил негромко.
- Он герой вообще-то, - крикнул гордо Ковалев.
- Да нет. Мы зашли, когда ты голову откинул. – Ответил Илья.
- Герой? – присвистнул дед. – Кого это спасал, герой?
- Наверное, девушку, - грустно выдал молодой парень, который до этого поглядывал в окно. Теперь он перевел взгляд в мою сторону.
- Почему это сразу девушку? – хмыкнул Дыня, разглядывая на мне больничную майку и иголку, торчащую из вены.
- Девушку? – удивился дед.
- Девушка у тебя бойкая, Тим, - улыбнулся Илья. От его слов у меня аж мурашки пробежались по спине. Хотя я, итак, себя чувствовал странно, но теперь особенно.
- О чем ты? – спросил сглотнув. Губы пересохли, воды бы.
- И правда, о чем, Илюх?
- Она мне телефон оборвала. Переживала очень. Ой, сорян, Генрих звонит. Я отойду.
Царев поднялся и вышел, так и не дав мне получить информацию. Можно было догадаться о ком речь, но после нашего разговора, я не подумал о Маше. Вернее я о ней очень много думал. Она заняла все мои мысли и даже будучи без сознания, я видел сны, где моя ненормальная так сладко улыбалась. Ей Богу, просыпаться не хотелось. Однако наговорил, конечно, гадостей. Поэтому был уверен, не придет ко мне и искать не будет. Неужели все-таки искала?
- Как зовут твою девушку? – спросил Дыня, вырывая меня из дум.
- У меня нет девушки, - ответил взгрустнув. Опустил голову, боль словно усилилась. Тело заныло, кости казалось, выворачивало. Переловом нет. Врач сказал, чудо не иначе. Зато многочисленные ушибы давали о себе знать. Прописали мне больничный режим на недельку, не меньше.
- Это как так? – не унимался любопытный дедок.
- Она меня не простит никогда, ненавидит, может даже… - произносил я вслух то, чего больше всего на свете боялся. Правда, договорить не успел. Дверь открылась и на пороге появилась Маша.
Волосы растрепаны, под глазами туш размазана, джинсы порваны. На коленке кровь застывшая, а на другой грязные следы. В глазах ее стоял шок, и… слезы. Дыхание у меня перехватило при виде нее такой. Сердце забилось, сжалось, превращаясь в натянутую струну. Хотелось сорвать с руки эту проклятую капельницу, подорваться и обнять Уварову.
- Здрасти, - разорвал тишину дедок.
Маша прикусила нижнюю губу, затем подошла к пустой кровати, схватила с нее подушку и направилась ко мне. Замахнулась и попала бы, если бы не Дыня. Он успел подскочить, загородить собой меня.
- Дурак! – закричала Уварова. – Совсем с катушек слетел! Отойди! Я сама убью его! – вопила истеричным голосом Маша. Я смотрел на нее и чувствовал такую теплоту, какую давно не ощущал. Грудь наполнялось приливом нежности, боль отступала, словно мне вкололи обезболивающее.
- Успокойся, - пытался остановить Уварову Дыня.
- Псих! Придурок! Я тебя! Да что в твоей дырявой голове! – продолжала моя ненормальная. В какой-то момент Дениса повело вправо, а Машу влево. И удар подушкой пришелся мне по голове.
- А-а-а! – театрально завыл, подставляя свободную руку перед собой. – Эй, больно же.
Уварова снова замахнулась, а потом замерла. Посмотрела на меня еще раз, да с такой убийственной нежностью, что я влюбился по второму кругу. Это был щелчок. Выстрел прямо в сердце. Меня словно парализовало. Она была чертовски красивой в этот момент, рядом с ней полыхали искры. А может это у меня
