– Три-семь-два-один.

– Голосовая идентификация подтверждена. Добро пожаловать, доктор Дессен.

Зуммер – как ножом по нервам.

Створки начинают расходиться, а я в бессильном отчаянии смотрю на бегущих к нам охранников – краснорожих, пыхтящих здоровяков.

Они уже близко.

Аманда протискивается между створками.

Я ныряю в ангар следом за ней и бегу к кубу по гладкому бетонному полу.

В центре управления – никого, но верхний свет включен, и до меня начинает доходить, что никакого позитивного сценария, при котором мы выпутались бы из этой заварушки, нет.

Вот уже и куб.

– Нам надо внутрь! – кричит Лукас.

Я оглядываюсь – первый из преследователей уже прорывается через открывшуюся полностью дверь. В правой руке у него тазер, на лице – пятно. Кровь Райана?

Охранник смотрит на меня, поднимает оружие, но я успеваю отскочить за угол куба раньше, чем он стреляет.

Аманда открывает дверь бокса и исчезает внутри под встряхнувший ангар звон сигнализации.

Я устремляюсь за ней через порог.

Она отталкивает меня в сторону и упирается плечом в дверь.

Голоса и шаги приближаются.

Лукас наваливается на дверь изо всех сил, и я бросаюсь ей на помощь.

Дверь весит, должно быть, тонну.

Наконец она сдвигается с места.

С другой стороны ее пытаются удержать – и я вижу пальцы на дверной раме, – но в нашу пользу играет инерция.

Дверь с грохотом закрывается.

Наступает тишина.

И тьма. Тьма такая плотная и беспросветная, что появляется ощущение кружения.

Я иду к ближайшей стене, кладу ладони на металлическую поверхность – надо опереться на что-то, чтобы не упасть, – и пытаюсь освоиться с мыслью, что действительно нахожусь внутри этой штуки.

– Они могут открыть дверь? – поворачиваюсь я к Аманде.

– Не уверена. Блокировка вроде бы держится десять минут. Это что-то вроде встроенного предохранителя.

– Предохранителя от чего?

– Не знаю. От преследователей? На случай опасной ситуации? Эту систему разработал ты сам. И она, похоже, работает.

Какой-то шорох в темноте.

Автоматически включившийся батарейный фонарь наполняет интерьер куба голубоватым светом.

Ощущение странное и немного пугающее, но вместе с тем, несомненно, бодрящее – я под защитой толстых, практически неприступных стен.

Осматриваюсь – и первое, на что натыкается взгляд, это четыре пальца на полу у двери, отрубленные на уровне второго сустава.

Аманда стоит на коленях перед открытым рюкзаком. Учитывая, как внезапно все случилось и как быстро развивается ситуация, она держится на удивление невозмутимо.

Засунув руку по локоть, моя новая знакомая достает кожаную сумочку, набитую шприцами, иголками и крохотными ампулами с прозрачной жидкостью, по-видимому, тем самым составом Райана.

– Собираешься уйти со мной? – спрашиваю я.

– А разве есть другие варианты? Вернуться и объяснить Лейтону, как и почему я предала его лично и все, ради чего мы работали?

– Я даже не представляю, как действует эта штука.

– В таком случае нас уже двое. По крайней мере, в ближайшее время скучать не придется. – Женщина смотрит на часы. – Я поставила таймер, когда дверь закрылась. В нашем распоряжении восемь минут и пятьдесят шесть секунд. Если б время не поджимало, мы могли бы выпить по ампуле или сделать внутримышечную инъекцию, но теперь придется искать вену. Ты когда-нибудь колол себя?

– Нет.

– Подтяни рукав.

Лукас перехватывает мою руку выше локтя резиновой лентой и поворачивает ее к свету.

– Видишь эту вену, идущую к локтю? Латеральная подкожная. Вот в нее тебе и надо попасть.

– А ты не сделаешь?

– Сам справишься.

Она подает мне пакетик со смоченной спиртом салфеткой.

Я вскрываю пакетик, достаю салфетку, протираю кожу у локтя. Получаю от Аманды трехмиллиметровый шприц, две иголки и одну ампулу.

– Эта с фильтром, – объясняет она, дотрагиваясь до одной иглы. – Жидкость лучше набирать ею, чтобы не поймать кусочек стекла. А для укола возьми другую. Понял?

– Вроде бы да. – Я вставляю в шприц иглу с фильтром, снимаю колпачок и ломаю горлышко стеклянной ампулы. – Выбирать все?

Лукас перевязывает свою руку и протирает салфеткой кожу.

– Да.

Я осторожно набираю в шприц содержимое ампулы и меняю иглу.

– Постучи по шприцу и выпусти чуточку жидкости. Ты ведь не хочешь ввести в сосудистую систему пузырьки воздуха?

Она снова показывает мне часы: 07:39…

07:38.

07:37.

Постукиваю пальцем по шприцу. Выдавливаю через иглу капельку химической смеси.

– Итак, я просто…

– Втыкаешь в вену под углом сорок пять градусов. Вводи иглу отверстием вверх. Понимаю, все сразу запомнить трудно. У тебя хорошо получается.

Адреналин уже шумит в крови, так что укола я почти не чувствую.

– Что дальше?

– Убедись, что попал в вену.

– Как я…

– Чуть-чуть потяни назад поршень.

Тяну.

– Кровь видишь?

– Да.

– Молодец. Попал. Теперь сними жгут и медленно вводи.

Я выжимаю поршень.

– Когда проявится эффект?

– Обычно проявляется мгновенно, если…

Концовку предложения я уже не слышу.

В меня как будто врывается волна.

Я приваливаюсь к стене и теряю счет времени…

Передо мной лицо Аманды. Она говорит что-то, произносит какие-то слова, которые я силюсь и не могу понять.

Опускаю глаза. Вижу, как она вытаскивает из моей руки шприц и прижимает к крошечной ранке у локтя влажный тампон.

Ее слова обретают наконец смысл.

– Прижми и держи.

Теперь уже я наблюдаю, как она подносит руку к свету, делает укол себе в вену и ослабляет жгут. Числа на циферблате часов продолжают бег к нулю.

И вот уже Аманда лежит, распростершись, на полу, как получивший дозу наркоман, а время истекает, но это уже не важно.

Я смотрю и не верю своим глазам.

Я сижу.

С ясной головой. Собранный и настороженный.