— Уж очень скоро вы из содержанки превратились в наследницу, Вероника, я этого так не оставлю.

Я демонстративно повернулась к нему спиной, Вадим стушевался и вскоре уехал. Никто из присутствующих, кроме Самохина, не уделил ему внимания, да и Геннадий Иванович лишь сухо выразил свои соболезнования.

Несколько последующих дней мне очень сильно помогали Самохин и Смирнова. Вскрытие в морге показало смерть от инфаркта, возможно вызванного последствиями нагрузок на сердце в ходе лыжной прогулки после долгого перерыва. Конечно же, никакого наличия в организме Алексея следов яда, алкоголя или наркотиков обнаружено не было, так что подозрения Вадима Соколова никак не подтвердились. Я догадывалась, что после установления того неоспоримого факта, что принимаемый всеми за моего законного мужа человек скончался по естественной причине, время его смерти следствие не заинтересовало. Да его и трудно было установить точно, главное, что труп не начал разлагаться благодаря заморозке, которую я организовала.

После выдачи тела Самохин организовал похороны друга рядом с могилами его родителей, Лида также принимала активное участие в подготовке этих скорбных мероприятий. На Ваганьковское кладбище пришло много людей, одни выражали мне сочувствие, другие поглядывали косо, но большинство вело себя нейтрально, по крайней мере, все необходимые приличия были соблюдены.

Уже на проводимых в ресторане поминках нотариус Лодкин отвел меня в сторону и заверил, что никаких проблем со вступлением в наследство не предвидится, все необходимые для этого документы он поможет мне подготовить в ближайшее время. Таким образом, мой невероятный план удался благодаря стечению ряда обстоятельств, важнейшим из которых явилось посещение оперетты Франца Легара «Веселая вдова».

Но не только. И смерть родителей Алексея, и его ссора с братом, и приглашение в ЗАГС друга, с которым они столько лет не виделись, и зимний мороз для сокрытия времени смерти — все было важно, все обеспечило достижение поставленной цели. Несколько паз-лов причудливо сложились в желаемую картину, нарисованную самой судьбой. Я старалась убедить себя, что поступила верно, никого не обидев, никому не навредив. Ведь владелец «Афродиты» совсем не был бы доволен, если клиника досталась бы Вадиму. А значит, справедливость восторжествовала, вот и все.

На следующее утро после похорон я уехала на пару дней в Дубровск. Маме о готовящейся свадьбе я ничего раньше не говорила, боялась сглазить, поэтому вывалила ей за обедом целый ворох новостей — о близких отношениях с Соколовым, о поездке с ним в ЗАГС и о внезапной смерти «мужа». Мама выслушала этот сбивчивый рассказ, всплакнула, а потом сказала, печально вздохнув:

— Царствие ему Небесное, дочка, не забывай посещать могилу, а на будущий год закажи хороший памятник.

Я ответила, что так и сделаю.

— Как же ты будешь жить теперь? — тихо спросила мама.

— Буду реализовывать замыслы Алексея Михайловича, его проекты должны развиваться и дальше.

У меня не было в этом отношении никаких сомнений.

— А справишься ли?

— Постараюсь, он успел меня многому научить, — ответила я твердо.

Вечером я вышла из подъезда и пошла в сторону стадиона, на котором залили большой каток. Оттуда доносились ретро-мелодии восьмидесятых, слышались и эстрадные песни более позднего периода, радующие горожан. Снег скрипел под ногами, светила луна, мимо проходили с виду веселые и беззаботные прохожие. И я постепенно приходила в себя, рассматривая недавние события как остросюжетный сериал или детективный роман.

Но теперь следовало выбрать, что делать с полученным бизнесом. Хотя я только что заявила, что продолжу дело Соколова, окончательное решение только предстояло принять. Как сообщил мне все тот же нотариус, долгов у Алексея не имелось, а значит, клиника и салоны не были ничем обременены. Господин Лодкин объяснил, что получатель такого наследства может руководить в дальнейшем его деятельностью, нанять для этих целей опытного топ-менеджера или продать источник доходов и расходов, вложив полученные денежные средства в ценные бумаги, валюту, банковские депозиты и недвижимость.

Последнее представлялось мне наиболее подходящим для спокойной обеспеченной жизни, но выглядело предательством и воли покойного, и Самохина, и коллектива в целом, ведь новые хозяева могли многое поменять в деятельности «Афродиты». Передавать управление клиникой и салонами в чужие руки я тоже не хотела, так как это означало потерю реального контроля за ситуацией. Оставалось оставить за собой пост генерального директора и продолжить учиться, как говорили раньше «без отрыва от производства», искусству менеджмента и маркетинга. Но уже без помощи Соколова.

И тут возникал самый важный на данный момент вопрос — развивать ли расширение сети клиник в регионах или закрыть это направление, полностью сосредоточившись на работе в столице. Алексей незадолго до своей внезапной смерти изложил мне свое видение перспектив и причин, побудивших его обратить внимание на крупные областные центры. По его словам, некоторые владельцы предпочитали не рисковать и не вкладывать деньги в проекты, не гарантирующие быстрый их возврат. Определенный резон, по его мнению, в этом был.

Например, можно было на пике спроса и недостаточном предложении приобрести имеющееся здание или построить новое где-нибудь в провинции, открыв в нем СПА-салон или дорогую парикмахерскую. Но спрос мог упасть из-за финансового кризиса, а предложение возрасти благодаря предложению аналогичных услуг конкурентами. Это означало падение количества клиентов и оборота, увеличение срока выхода на окупаемость. Предсказать подобные события всегда очень сложно, а в случае их возникновения все расчеты в бизнес-плане требовали коррекции. И отнюдь не в лучшую сторону.

Но тем не менее сам Соколов такой подход не разделял. Он считал, что региональная экспансия является залогом долгосрочной доходности и разумный риск возможен и даже необходим. Другое дело, что такое развитие Алексей предпочитал финансировать из текущей прибыли, а не путем обращения к кредиторам или инвесторам. Будучи единоличным хозяином «Афродиты», он так и поступал…

Дойдя до стадиона, я свернула с улицы и направилась к катку. И в этот момент, как в телефильме «Покровские ворота», из громкоговорителей зазвучала джазовая музыка Гленна Миллера из «Серенады Солнечной долины». Настроение мое улучшилось, заботы перенеслись на будущее. Я неплохо каталась на коньках в прошлом, но сейчас просто стояла у борта и смотрела на пары и одиночек, лихо скользящих по гладкой ледяной поверхности. Жизнь не закончилась, для меня главные ее события были еще впереди.

* * *

В последующую ночь я долго не могла заснуть, ворочалась с боку на бок, пыталась расслабиться, забыть о тревогах и проблемах. И вдруг увидела себя на широкой, залитой солнечным светом набережной. Где я находилась — в Италии или в Турции, в Ялте или в Сочи? Но главное — рядом шагал Алексей Соколов, живой и невредимый, улыбающийся мне. Я спросила, хорошо ли поступила, фиктивно став его женой, и Алексей ответил: