Звон колокольчиков смолк. Прихожане и младшие служители с воплями кинулись к выходу. Жрец-ведущий, стоявший к статуе спиной, недоуменно вытаращился, потом обернулся и замер с раскрытым ртом, сам напоминая изваяние.

Вывела его из окаменелости только рука главного жреца, потрясшая за плечо.

– Иди и позови отца Шлепа, – приказал Зубост Дерг, со страхом глядя на перекошенное лицо статуи. – И побыстрее!

Отец Шлеп был самым старым из всех служителей Бевса-Патера. Сколько ему лет – не знал никто. Но сам Зубост Дерг, начавший карьеру в храме младшим зажигальщиком курительных палочек полвека назад, помнил отца Шлепа седобородым старцем.

В соответствии с возрастом он считался самым мудрым. Возможно, отец Шлеп таковым и был, но более молодые жрецы, боясь проявить невежество, не вступали с ним в богословские дискуссии. Чтобы избежать полемики, жрецы либо спасались бегством, либо, если уж были пойманы, соглашались со всем.

Зубосту Дергу пришлось ждать довольно долго. Никаких новых ужасных знамений за это время не произошло, и главный жрец, с одной стороны, слегка расслабился, а с другой – несколько заскучал.

А потом, предшествуемый звуком шаркающих шагов, появился отец Шлеп.

– Чего надо? – сварливо спросил он. – Вы оторвали меня от размышлений...

– Посмотри-ка туда.

– О!

– Ты видел когда-нибудь подобное?

– Нет, никогда, – в голосе старого жреца прозвучал откровенный страх.

– Как думаешь, чего бы это значило?

– Отец наш, Бевс-Патер, гневается...

– И так видно, что не радуется, – Зубост Дерг раздраженно нахмурился. – Но почему, можешь ты сказать?

– Гм... эээ... ну, в общем, нет.

Зубост Дерг ощутил сильное и острое беспокойство. Если бы он узнал, что в фундаменте статуи Одной Бабы, расположенной перед ее храмом на соседней улице, в этот же самый момент появилась трещина, то беспокойство главного жреца Отца Богов стало бы еще сильнее.

Перемещающееся по коридорам Магического Университета существо должно проявлять крайнюю внимательность и осторожность, а также готовность в любой момент прыгнуть в сторону.

Иначе оно рискует, что будет сбито с ног открывшейся дверью или бегущими студентами. Они, выйдя из аудитории, по не описанному, но безусловно существующему закону природы теряют черты интеллектуальной молодежи и превращаются в толпу остервенелых варваров, способных затоптать носорога.

Арс освоил искусство передвижения на первом курсе и не испытывал особых проблем. Прыгскокку, телосложением напоминающему покрытый жиром шкаф, приходилось несколько хуже.

Пока приятели добрались до нужной аудитории, его успели раз пять серьезно толкнуть и один раз швырнуть об стену.

– Да, весело у нас, – пропыхтел Прыгскокк, когда они оказались в аудитории, – так и хочется вызвать какого-нибудь демона, чтобы он в этом веселье поучаствовал!

– Всем привет! – дверь распахнулась, шарахнув Нила по спине, и в аудиторию улыбающимся и сияющим пушечным ядром влетела Фома Катина. Выкрашенные в зеленый цвет волосы топорщились вокруг головы, делая девушку похожей на одуванчик.

Который кто-то облил зеленкой.

– Привет, – просипел Нил, сползая по стене.

– Ой, я тебя не зашибла? – Фома мило улыбнулась во все тридцать восемь острых белоснежных зубов. – Ах, смотрите, что у меня есть!

Девушек в университете было немного. Приемная комиссия чаще всего отказывала им, ссылаясь на эмоциональную нестабильность женского пола. Но с Фомой Катиной она не смогла ничего поделать, хотя стабильности в ней было примерно столько же, сколько в ядерном взрыве.

Все дело было в обаянии. Оно у Фомы Катиной имелось, и такое мощное, что им можно было вышибать двери и мозги.

– Что у тебя там? – спросил Арс, с кряхтением отклеивая Прыгскокка от пола. – Жрал бы ты поменьше, что ли...

– О, это самое последнее, суперуникальное достижение в области ухода за собой!

Арс насторожился. Даже с учетом обычной для Фомы экзальтированности и истеричности голос ее звучал надрывно, словно она сама не верила собственным словам.

– Типа? – недоуменно спросил Рыггантропов. – Уход за собой – это как?

– Уход за собственной внешностью, – пояснила Катина, вываливая на парту кучу цветастых плакатиков. – Вот смотрите, тут есть все, что нужно настоящему мужчине: крем для бритья из морской пены, лосьон после бритья на основе крапивы, крем от прыщей с добавками цикуты, дезодорант...

– И что, без этого мужчиной быть нельзя? – поинтересовался Шнор Орин, хлопая белесыми ресницами.

– Можно, – вздохнула Катина, – но очень страшным! Вонючим, плохо выбритым и прыщавым...

– И чего в этом плохого, в натуре? – удивился Рыггантропов, который в соответствии с традициями Дыр всю жизнь считал, что настоящий мужчина должен немногим отличаться от крокодила.

В первую очередь – отсутствием чешуи.

– Как же! – Фома аж задохнулась от возмущения, веснушки на ее носу стали ярко-оранжевыми. – Если ты хочешь добиться УСПЕХА, то кожа твоя должна быть мягкой и шелковистой!

Рыггантропов нахмурился, в голове его со скрипом завращалась извилина, заменяющая мозг. Тили-Тили, которому никакие кремы и лосьоны не помогли бы выглядеть привлекательно (на человеческий взгляд), разочарованно засвистел и отвернулся.

– И что почем? – осторожно поинтересовался отличник Орландо Хряпе. Он выглядел так, как и обязан выглядеть зубрила и умник, не видящий ничего, кроме книг и конспектов. Огромный мозг с трудом помещался в прыщавом черепе с близорукими, застенчивыми глазами, а снизу в качестве бесплатного приложения болталось тщедушное тельце.

– Крем для бритья – пять бублей, дезодорант – один бубль, крем от прыщей...

Раздался дружный вздох. Все эти кремы и лосьоны – отличная штука, если тебе некуда девать деньги. А так – Какой толк выглядеть мягким и шелковистым, будучи при этом голодным?

– А где ты это взяла? – спросил Прыгскокк. Он очухался после удара о стену и был вновь в состоянии докапываться. Для Нила это было так же естественно, как моргать. – Украла?

– Нет! – Катина зарделась, с некоторым трудом изобразив на лице оскорбленную невинность. – Я теперь маниджур по распространению компании «Авонь»!

– Что за вонь? – Шнор Орин почесал затылок. – Маньчжур по распространению?

– Нет, маниджур компании «Авонь»! Это значит – человек, добывающий деньги. И я зарабатываю там больше, чем ты, гнусный, мерзкий...

От вполне вероятного эмоционального взрыва аудиторию спасло появление преподавателя.

– Кхе-кхе, – сказал поцент Злост Простудилис, с грацией привидения возникая в аудитории. Температура ощутимо упала. – Приступим, пожалуй... Или вы что-то хотите сказать?