– Да… Маннергейм не отдал приказа о нападении, хотя многие генералы требовали этого от него. Он еще на раннем этапе войны догадывался, что Германия проиграет, поэтому нападать на Сороку было ни к чему. Маннергейм надеялся, что во время мирных переговоров Сталин вспомнит, что финны не перекрыли дорогу из Мурманска, хотя вполне могли.

Таня спросила, отблагодарил ли после войны Сталин финнов за сохранение Сороки?

– Еще чего. Финляндии пришлось выплатить серьезную контрибуцию, и у нас отняли Карелию, области Салла и Петсамо. – Пастор Хуусконен отхлебнул еще водки и продолжил: – Но жизнь миллионов солдат все-таки была спасена, ведь война могла продлиться еще год. Думаю, погибли бы два миллиона немцев, три миллиона ваших и примерно миллион англичан, американцев и других западных союзников – а может, еще и миллион японцев.

Таня подсчитала:

– Всего получается семь миллионов.

– Около того, – скромно признал Хуусконен.

– Ты бы не глушил водку все время, – завершила Таня Михайлова разговор о возможном захвате города Сороки и его важном значении.

Проводник то и дело приходил просить, чтобы медведя перевели в другой, предназначенный для животных, вагон. Хуусконен не соглашался.

Весь мартовский день поезд стучал колесами по Беломорской Карелии и Олонецкому району. Хуусконен выпил водку и поданный проводником чай и заснул. Тысяча Чертей тоже спал. Таня купила в дорогу хлеб и несколько банок эстонских рыбных консервов, которые теперь открыла и выложила на хлеб. Медведь еще не был голоден, но Хуусконен и Таня поели с аппетитом.

Позже, вечером, поезд пересек Свирь и прибыл в Лодейное Поле. Хуусконен оживился.

– Наши войска завоевывали Россию аж до этих мест, – похвастался он.

В Лодейном Поле, на берегах Свири, финны засели с оружием на многие годы. Но до Урала не дошли, постфактум это следовало признать.

Ночью проводник набрался смелости, и, пока пастор и Тысяча Чертей сладко спали, пришел потребовать, чтобы медведя увели из пассажирского вагона. Иначе его совсем высадят из поезда в глухой ладожский лес, где животным вроде него и место.

– Не будите спящего медведя, – предупредила Таня.

И все же перебранка разбудила Хуусконена и Тысячу Чертей. Медведь рассердился и вышвырнул проводника в коридор вместе с дверью. Бедолага побежал в другой конец вагона, медведь – за ним. Тут вмешалась Таня и скомандовала Тысяче Чертей вернуться обратно, она и Хуусконена попросила его позвать.

– Он не кусается, а только играет, – успокоил ее пастор.

Спустя некоторое время Тысяча Чертей вернулся в купе с зажатым в зубах рукавом от форменной куртки проводника. Таня отнесла его проводнику и рассыпалась в извинениях за произошедшее.

– Ужасные вы, финны, люди, – вздохнула Таня, закрепляя дверь купе на петлях.

Рано на рассвете поезд из Мурманска прикатил на восточный железнодорожный вокзал Петербурга. Пастор Оскари Хуусконен шатался – он быстро тащил чемоданы на стоянку такси, значительно оторвавшись от Тани и медведя. Добравшись до места, поинтересовался ценой поездки до ближайшего приличного и недорогого пристанища.

– Сто долларов, – дерзко потребовал водитель.

На стоянку прибежала Таня и принялась клясть рвача. Водитель сбросил цену вдвое. Но когда последним появился Тысяча Чертей, в лапе – чемодан, под мышкой – утюг, то водитель услужливо сообщил, что подвезет компанию бесплатно. Они поехали в большую гостиницу недалеко от центра.

– Ни одного свободного номера, – привычно объявил неопрятный портье. Только когда Хуусконен дернул Тысячу Чертей и тот грозно зарычал, мужчина быстро нашел просторный номер и даже дополнительную кровать для медведя. Затем он с готовностью поднял чемоданы наверх. Медведь нес утюг. Вернувшись за стойку, портье долго думал, а затем набрал номер ближайшего отделения милиции и сделал заявление:

– В гостинице только что появился живой медведь… В компании с ним – пьяный финский священник и наша радистка. Не могли бы вы приехать, забрать его отсюда и упечь за решетку?

– Ты, значит, приютил у себя медведя. Ну да. Снова пьянка была всю ночь, приятель?

Портье поклялся, что абсолютно трезв, хотя это лишь отчасти соответствовало действительности.

– Он вошел на задних лапах, медведь этот, и сам принес чемодан.

– Ага, конечно. С чего бы медведям ходить на всех четырех?

– Тут что-то неладно, я не хочу брать на себя ответственность за этого зверя.

– Старик, положи трубку, попытайся привести голову в порядок и забудь об этом. Нам тут надо раскрыть пару убийств, коридоры чуть не по колено залиты кровью и блевотиной алкашей, так что у нас и без твоего звонка дел достаточно.

Тысяча Чертей тщательно обнюхал комнату, обнаружил ванную, открыл кран с горячей водой и, удостоверившись, что оттуда течет теплая вода, обстоятельно принял душ. Таня вручила ему мыло и шампунь. Косолапый устроился в ванне и густо вспенил шерсть. Он мылся почти час. Первое мытье за полгода. Затем он выбрался из ванны и отряхнулся так, что все вокруг себя забрызгал. В ванной в присутствии Тани и Оскари, Тысяча Чертей высушил свою шерсть самыми большими гостиничными полотенцами; после этого он привычно разобрал чемоданы и разложил вещи по полкам шкафов. Одежду он повесил на плечики, обувь расставил у двери. Сделав все это, медведь лег на спину на двуспальную кровать, которая, как он предположил, была предназначена для него. Тут он ошибся: когда хозяева вышли из ванной, его отправили на дополнительную кровать.

На следующее утро Таня купила билеты до Одессы. Она пришла к выводу, что Оскари и Тысячу Чертей нельзя отпускать в путь по бурлящей России и Украине одних.

– Ты собираешься с нами в Одессу? – спросил у нее Оскари.

Таня ответила, что это, пожалуй, решено. Что ей делать в холодном и сером Петербурге?

Ближе к вечеру они заплатили за гостиницу и поехали на такси на вокзал. Там Оскари отвел Тысячу Чертей в спальное купе и приказал залезть на верхнюю полку – узкую и потому уютную, как берлога. Ровно в двенадцать поезд тронулся. Компания отправилась в сторону Одессы – знаменитого портового города на берегу Черного моря. Дорога занимала полтора суток. До Черного моря добирались через Витебск, Гомель и Киев. Сейчас у пастора было достаточно времени, чтобы ознакомиться с распечатками космических шумов. Из часа в час он пристально, не отрываясь, смотрел на бумаги, пытаясь разгадать загадку сообщения, которая, как он считал, была с ними связана, но темный штрихкод продолжал хранить свою тайну. Хуусконен заверил сомневающуюся Таню, что в распечатках совершенно точно скрыто послание из космоса, с какой-то неизвестной планеты, но он не мог его расшифровать, по крайней мере пока.

– К сожалению, человеческого ума не хватает на все, – вздохнул Хуусконен. – Мне надо связаться с астрономами из американского проекта SERENDIP, вдруг они смогут это объяснить.