того актёра, а вот у прораба она была — Иванов Сергей Петрович. Это я на табличке прочитал. Сам он не представился — важный очень. Ну и шуруп тебе в переносицу, чтоб очки не падали. Время покажет, что ты за начальник такой.

Как только этот Сергей Петрович узнал, что я это именно тот ученик, которого недавно взяли на работу, то отношение ко мне резко изменилось. Стало ещё хуже. Если до этого, на меня смотрели как на мелкую рабочую единицу, то теперь вообще не замечали. Вся беседа шла с моей спутницей. Меня как-будто бы не существовало. Сидит какая-то тень в углу, ну и пусть сидит. Взбесило это прямо-таки неимоверно. До зубовного скрежета. Катя, кстати, это тоже заметила. И помотала головой, чтобы я ничего не делал. Даже пальчиком погрозила. А я что? Я понятливый и не стал выёживаться. Сидел тихонечко на стульчике и не отсвечивал. А потом, вообще попросили подождать в коридоре.

Злой и недовольный ходил по коридору. В душе как будто самовар вскипел. Хорошо, что хватило сил, не употреблять разговорный русский язык вслух. Иначе этот лысый прыщ многое бы о себе узнал. Голоса в кабинете набирали громкость. Невольно услышал часть беседы за закрытой дверью. Только теперь и понял, как мне повезло с Катериной. Как волчица защищает и грызёт всех за своих волчат, так и комсомолка рвёт прораба за права юного комсомольца. Иванов, что-то там пытался мяукать в ответ, но Катю это только больше раззадоривало. Да-с. Не хотел бы я там, в кабинете, находиться.

Пятнадцать минут прошло и меня позвали обратно. Я не гордый, поэтому зашёл и не поморщился. Джузеппе… пардон, Сергей Петрович сидел за столом взмокший и сиял багровой лысиной. Блин, расстреляйте меня на месте, но он точно один-в-один, как тот актёр. Даже очки такие же. Во! И лысину платочком вытирает аналогично. Вот как мне теперь с ним разговаривать? Если у меня перед глазами сидит не прораб Иванов, а алкаш Джузеппе?

Катя видя, что я замешкался, опять перевела все стрелки на себя. Настоящая комсомолка — всегда, без лишних разговоров, подставит своё плечо товарищу и поможет ему в трудную минуту. Уважаю её. Мне как бы, тоже, не хотелось оставаться в тени. Фик его знает, что там у меня в мозгах щёлкнуло, но вопросы посыпались из меня пулемётной очередью. Всё, что хотел узнать, о том и спросил. Пусть теперь сидит и чешет лысину, в поисках ответов. Но недолго. Нам ещё тут застрять не хватало.

Прораб Иванов наконец-то оказался в своей стихии. Направлять и поучать это он умеет и не скрывает, что видно по его счастливой физиономии. Мне-то всё сразу стало понятно. Но, в оправдание его таланта, могу сказать — такой лекции по технике безопасности на рабочем месте, к тому же в реалиях сороковых годов, мне не рассказывали никогда. Тридцать минут, с показом различных плакатов, а также пересказом небольших, поучительных историй, продолжался этот инструктаж. Я аж заслушался. Хорошо, что в журналах пока не заставляют расписываться. Это будет чуть позже — в понедельник.

Я всё-таки не сдержался и немного поаплодировал (А что? Понравилось ведь). Чём ввёл в смущение и Катю, и Сергея Петровича. Ну, про мою спутницу понятно — переживает очень, а вот этот-то крендель, чего покраснел? Стыдно стало что ли? Ладно. Надо заканчивать эту богадельню. Ща, как начну… Стоп! Мне нельзя высовываться. Блин. Вовремя остановился.

На долгую минуту в кабинете повисла тишина. Которую, как не странно, прервал прораб. Он поинтересовался: «Всё ли нам понято, не надо ли нам ещё чего-нибудь объяснить?» но, сделано это было так, как будто мы, ему, ещё и должны остались. Вот ведь зараза.

Посмотрел на Катю. Она пожала плечами и начала вставать со стула. Что ж можно уходить. Даже оторвал свою пятую точку от табуретки. Но, как там у Штирлица: «Запоминается последняя фраза». Вот и спросил у этого начальника напоследок:

— Так что там насчёт спецовки и инструмента? Во время вашей лекции, как-то ничего не было сказано об этом. Мне, что-нибудь выдадут или со своим приходить?

Картина Репина «Не ждали» и финальная сцена «Ревизора» в одном флаконе. Но, товарищ Иванов не зря занимал своё место. Сумел вывернуться из скользкой ситуации. Сначала, конечно, попыхтел немножко, но после нескольких секунд рассматривания потолка, рассказал что делать:

— Сейчас я ничего обещать не буду. А вот в понедельник, когда тебе назначат наставника, подойдёте вместе к кладовщику и получишь, то что есть. Золотых гор не обещаю, но что-нибудь найдётся. Это по инструментам, а вот со спецовкой сложнее. Из ФЗУ ребята приходят со своей одеждой. Для тебя лично, могу обещать только фартук и рукавички. Обуви специальной тоже нет. Так что решай сам.

Что-то такого я и ожидал. Поэтому ни грамма не расстроился. Завтра на рынке куплю всё что надо. Если найду конечно. Обменявшись с Катей взглядами мы покинули эту локацию. Честное слово, не помню — попрощался или нет. Да и фик с ним. Скользкий тип.

Вышли на свежий воздух. Улица Чичерина строилась стахановскими темпами. По идее суббота, а работа идёт и не собирается прекращаться. Ещё чуть-чуть и я тоже буду вовлечён в это нужное дело.

Центральной аллеи ещё не было. Поэтому посидеть на лавочке в тени каштанов не получится. Раз так, то просто идём — гуляем. Смотрим по сторонам и разговариваем. Направление задаёт Катерина. Сразу же, даже такому тупеню как я, становится понятно, что идём в отдел. Мне это не подходит. Что я буду завтра с утра кушать? Вот! Поэтому предлагаю дойти до рынка и закупиться продуктами. Не вышло. Катя наотрез отказалась идти куда бы там ни было, кроме как на работу. Ей надо отчитаться перед лейтенантом Собкиным. Да и её прямые обязанности никто не отменял. Так что только на работу! И ни шага в сторону.

Пришлось расстаться. Но я пообещал, что обязательно за ней зайду, чтобы проводить до дома. Объясняя это тем, что субботний вечер это не повод идти одной. Был послан, но не далеко. Успею к девяти вечера вернуться. Ну и раз такое дело, и пользуясь тем, что Катя о чём-то задумалась, я быстро чмокнул её в щёчку. А дальше включил пятую повышенную скорость (или какая там самая быстрая у вертолёта) и поскакал в сторону рынка, совершенно не обращая внимание на отсутствие дороги. При этом вопя в полный голос: «Спа-а-си-и-бо-о!» — чуть не упал. Потом подумаю, чем