«Турист» подтверждал в донесении сделанные им во время допроса высказывания о своих связях с антисоветскими организациями и предлагал проникнуть в эти центры, подробно сообщая о так называем тайном «Русском католическом семинаре» в Риме, в недрах которого, по его сведениям, готовили религиозных деятелей к подрывной деятельности на советской территории. Он показал, каким образом поддерживается связь между этим отделом и их людьми в Советском Союзе.

«Я попытаюсь сообщить имена иностранцев, которые приезжают в СССР в качестве связников объединенных церквей, а также имена советских граждан и именитых духовных отцов, которые супротив интересов советской страны сохраняют контакты с духовными организациями в Ватикане», – предложил «турист».

Он обрисовал Храм Модеста в Милане в качестве «конспиративного центра встреч между агентами и резидентами Ватикана».

«Я мог бы больше узнать об НТС», – сообщал «турист», – хотя, должен признаться, это будет очень нелегко. Мне еще непонятно, как эти люди отреагируют на мой арест и последующее освобождение. Я мог бы сказать им, что меня арестовали за незаконный оборот иностранной валюты и таможенные нарушения или за антисоветские высказывания человеку, который сдал меня КГБ, за что меня арестовали».

Чего только человек не сделает, чтобы спасти свою шкуру! Страх перед сибирскими морозами явно был настолько велик, что наш «турист», предлагая «сотрудничество» с КГБ, давал совет, как его еще больше может связать Лубянка.

«Чтобы гарантировать советским органам, что я смогу выполнять их поручения, я готов подписать здесь в Москве отягчающие материалы и компромат, чтобы в противном случае советские органы могли достать меня в Европе. Я уверен, что советские органы в состоянии это сделать. В подтверждение своей вины я готов сделать все, что от меня потребуют».

Советские органы посчитали, что разумно сбагрить этого типа восвояси. Возможно, контрразведка связывала с ним какие-то надежды, но в Карлсхорсте я предпринял все, чтобы развеять у московских коллег все иллюзии.

«Ваш потенциальный агент психически неуравновешен, – говорил я, прочитав до конца «предложение о сотрудничестве». – Он невероятно высокомерен и к тому же очень трусоват. Кроме того, у него не все в порядке в семейной жизни. На мой взгляд, он относится к роду людей, которые ради собственной выгоды готовы работать с любой разведкой и даже самим чертом. Я не дамся диву, если аналогичные “предложения” лежат в сейфах других органов разведки».

Офицер из Москвы был крайне разочарован. Он не ожидал настолько резкой критики с моей стороны. Я понимал, что Лубянка желает заручиться еще одним источником информации в антисоветских центрах. Но этот «турист» казался мне ненадежным лицом. Шпион не должен быть героем, но настолько аномальных типов стоило избегать. Не знаю, что в Москве окончательно решили – пользоваться или нет его услугами. На самом деле мне это до сих пор неизвестно.

Я описал этот эпизод по двум причинам. Во-первых, следует сделать вывод, что в архивах КГБ спрятано множество такого рода «предложений о сотрудничестве». Некоторые из них я читал сам, о других знаю со слов коллег. Эти папки подписаны грифом «Не уничтожать!». Если когда-то будет опубликована хотя бы часть этих списков, то русские граждане откроют для себя много интересного о целом ряде так называемых диссидентов и вольнодумцев. В архивах лежат их письма о денонсации, собственные обязательства к тайному сотрудничеству и другой компромат различной натуры.

Я не только призываю опубликовать такого рода материал. В нашем раздробленном на части и разрозненном обществе, достаточно оскорблений, разногласий и недоразумений. Зачем провоцировать еще новые? Это к хорошему не приведет. Человек слаб. Некоторые были готовы к предательству и денонсациям из-за желания выжить и спастись, избежать репрессий и уехать за границу. Государственные органы безопасности располагали разными методами, чтобы сломать волю даже самых сильных. О слабых вообще не стану говорить. У них тряслись коленки при одном упоминании КГБ. Это не их вина, а трагедия, что такие документы они подписывали.

И, во-вторых, за долгие годы у меня сложилось мнение, что на РС/ РСЕ существовали сотрудники только двух типов – агенты ЦРУ и агенты КГБ. О деятельности американских спецслужб на «Радио Свобода» и «Свободная Европа» немало писали в прессе. Это открытый секрет. Но и восточноевропейские спецслужбы не бездействовали. Польская контрразведка получала до 1971 года регулярную информацию от внедренного на «Свободную Европу» майора Анджея Чеховича. После того, как он вернулся на родину, его место занял Мстислав Лях. У болгар работал их офицер службы госбезопасности Христо Христов. Чехи внедрили в Мюнхен Павла Минарика. Это только имена тех, кто был раскрыт и опубликован в прессе. Так что, говоря о них, мы затрагиваем лишь верхушку айсберга.

На радио мы становились невольными свидетелями необыкновенных историй, которым трудно было найти объяснение. Однажды в Париже появился еще один беглец из Советского Союза – некий Владимир Златкин, бывший до того корреспондентом известного агентства АПН и естественно, член КПСС.

Он женился в Москве на француженке и приехал с ней в Париж. И тогда случилось невозможное. Член КПСС, женатый на французской коммунистке, располагающий красным советским паспортом, вдруг поступил на работу на «Радио Свобода» и не просто так, а в качестве директора бюро в Париже. После этого у многих создалось впечатление, что у КГБ свои люди на «Радио Свобода».

Владимир Златкин был энергичный и способный молодой человек. Хотя он неплохо справлялся со своей работой, практически все сотрудники парижского бюро отклоняли его в качестве директора. Я познакомился с ним в Мюнхене, когда он представлял нам своего друга писателя Владимира Максимова. Год спустя без всякой причины Златкина почему-то уволили. На все вопросы по этому поводу следовал один ответ: «без комментариев», так что все опять путались в догадках. Некоторое время спустя я встретил его в Париже. Его жена продавала газеты в киоске, а сам он был безработным.

«Я ничего не понимаю, все предполагают, будто я агент КГБ».

После этого о нем долго не было ни слуху, ни духу. Забавно, однако, что мои ведущие офицеры из Центра по какой-то причине еще долго интересовались судьбой этого человека, его финансовым положением, настроением и планами. Но когда я спрашивал, кто же он, передо мной вставала стена молчания.

Я знал всеми любимых людей на радиостанции, кого уже давно нет в живых, кто унес историю своего многолетнего сотрудничества с советской разведкой глубоко в могилу. Знаю и тех, кто сегодня еще продолжает свою нелегальную работу. И никого не осуждаю. Меня удивляет другое: почему «Радио Свобода» по-прежнему вещает с немецкой территории?

Почему радиостанцию по-прежнему финансируют и контролируют Соединенные Штаты Америки? Какую роль сегодня играют «Свобода» и «Свободная Европа»? Говорит ли она гражданам СНГ правду о их жизни? Ведь теперь у нас в стране свобода слова.

Как бы это понравилось американцам, если Россия сегодня установила на Кубе собственные радиоточки, приняв на работу постоянных и ушедших на пенсию бывших сотрудников спецслужб, по каким-то причинам, покинувшим Штаты, и вещала на английском языке на Америку «объективные» новости о их жизни? Такая мысль кажется абсурдной, но такова ситуация, в которой находится сейчас «Радио Либерти».