— Здоровайся! — прошипел снизу-сзади Торгрим, мудро решивший остаться полуприкрытым тушей Рансера. — Вежество прояви!

— Здрасте вам! — независимо гаркнул Бинго согласно инструкции. — Как оно, дядьки, то есть благородные сэры?

Сэры прекратили свои суровые переглядки из-под забрал и почтили вниманием новых участников сцены.

— Прекрасный день, добрые путники, — ни к селу ни к городу объявил панцирный.

— И то верно, — согласился кольчужный. — День совершенно чудесный, в такой никак нельзя позволить состояться несправедливости. Меня зовут сэр Вайер из Свастола, из тех самых Вайеров.

— А я сэр Фуллер Джирский, счастлив познакомиться.

Торгрим, уловив начавшую затягиваться паузу, судорожно пихнул Бинго кулаком под колено, усмотрев там уязвимое место. Голос он старательно понизил до шепота, но интонацию в нем сохранил пронзительную.

— Назовись, дурень!

— Я есть храбрый зарубежный лыцарь дон Бингхот, — не заставил себя упрашивать гоблин. — А это мой верный оруженосец Торчо Дайса. Что делите, добрые сэры, и как насчет отщипнуть кусочек в пользу собрата по… гм… дороге?

Рыцари переглянулись.

— Наше дело, дон Бингхот, глубоко личного свойства, — стеснительно сообщил сэр Вайер. — Боюсь, оно не предназначено для…

— Не-не, на дела я не претендую, своих хватает — вот-вот из зада полезут. А помимо дел неужто столь славные сэры ничем не богаты?

— Простите, что вмешиваюсь… — Торгрим вынужденно подал пони вперед. — Дон Бингхот как есть иностранец, у них, то бишь у нас, там заведено во все без разбору лезть очертя голову. Коли изволите малость потесниться, так мы осторожно проедем по краешку, а дела ваши вам оставим с нашим удовольствием.

Рыцари переглянулись снова и неодобрительно покачали головами.

— Только иностранное происхождение извиняет твою дерзость, оруженосец, — мрачно известил сэр Фуллер. — Какое же право ты имеешь теснить на дороге рыцарей старинных родов, проясняющих важнейшие вопросы?

— Дык вы ж не объяснили, чем заняты, — вступился Бинго. — Кто ж вас знает, апчем те вопросы? Может, вы желаете выяснить, чей лось больше насрет — вопрос как есть важный, но, чего доброго, весь день займет, а нам недосуг.

— К тому же дон Бингхот со своим лосем охотно поучаствует в подобном открытом конкурсе, — не удержался дварф.

— Наш вопрос касается двух наших семейств и разрешения своего не находит вот уже полторы сотни лет, — высокомерно объявил сэр Вайер. — Не знаю, что на вашем иностранном наречии значит «лоси», но, разумеется же, единственный вопрос, который истинный рыцарь считает важным, — о женщинах!

— А в наших краях рыцари еще о чести, доблести, верности заботятся, — озадачился Торгрим. — Что же до женщин, то какой же это вопрос? Это сплошная загадка, ее не головами в шлемах разгадывать.

— Тем паче полтораста лет о бабах спорить — кто хошь трёхнется, — присоединился к нему Бинго. — Эт у вас что же, весь срок тянутся непонятки насчет чьей-то прабабушки?

— Дон Бингхот, ваше любопытство и свободомыслие оскорбительны!

— Ах, извините-подвиньтесь. Не, ну правда, или извините, или подвиньтесь. Хрен ли дорогу застили, говорите загадками. Ежли двигаться вам западло, так давайте уже деритесь, а если вы правда только о бабах звездеть и способны, то давайте я ваш вопрос разрешу, как лицо непредвзятое.

Рыцари в очередной раз переглянулись. Видать, многолетний конфликт их накрепко сплотил, лишив возможности принимать решения иначе как в симбиозе. Бинго подбоченился в седле. Знал он подобные моменты, когда собеседники вот-вот решатся перейти к ручному вразумлению. Сидя на поднебесной высоте, опасаться этих двоих не получалось, разве лишь ноги поджать, чтоб сгоряча не оттяпали… а встречный иск пускай им Торгрим вчиняет, даром ли следом тащится.

— Ну а что, — осторожно высказался сэр Фуллер, — мало ли рыцарей наших родов пало уже на этом поприще? К малому ли количеству независимых экспертов обращались наши семейства, сэр Вайер? Тут все-таки свой же коллега, рыцарь, тем паче иноземный, наверняка мир повидавший…

— Пожалуй, оно верно, — согласился сэр Вайер. Он, похоже, успел прикинуть свои шансы отделаться от нежданных советчиков без ущерба для здоровья или достоинства и нашел их неутешительными. — Что ж, дон Бингхот, рассудите нас. Некогда жила-была прекраснейшая во всем свете леди Финиамия, немало рыцарей сразила ее несравненная красота, и среди них были, помимо прочих, и наши с сэром Фуллером предки.

— Не поделили? — Бинго по порывистому своему обыкновению потыркал пальцем в небо. — А сама она как-чиво, кого выделяла?

— Леди Финиамия была замужем за бароном Валнийским, а внимание оказывала каждому, как положено в рамках этикета, — пояснил сэр Фуллер. — То есть который рыцарь на турнире побеждал и превозносил ее дивную красоту, тому она улыбалась.

Бинго озадаченно покосился вниз на советчика Торгрима. Дварф недоуменно пожал плечами — знанием или пониманием тутошних наземных рыцарских нравов он так и не успел обзавестись.

— Ну дык чего ж тут сложного, — на всякий случай решил не пасовать гоблин. — Кому больше зубов показала, того и тапки. Стоит ради такой глупости стопейсят лет дороги перегораживать!

— Дон Бингхот, дело отнюдь не в леди Финиамии.

— Вот те на, а поначалу вы иное утверждали.

— Так вы дослушайте, а потом уж рассудите по совести. Наши благородные предки были лучшими друзьями, и почитание помянутой дамы только укрепило их дружбу. Но однажды они повстречались со странствующим рыцарем из Ливелина, который потребовал признать, что его Дама Сердца прекраснее всех женщин мира.

— Экий сукин кадр! — посочувствовал Бинго искренне. — Бывал я в том Ливелине, это ж в Вольных Баронствах за Иаф-Дуином? Да у них там бабищи страшнее моего оруженосца, прям даже пришлось свечку тушить, когда единожды по привычке не удержался.

— Примерно в тех же выражениях ответствовали ему наши предки, и предок сэра Фуллера, рыцарь романтический, объявил, что никакой ювелир мира не сможет источить золотое плетение, сравнимое с волосами леди Финиамии.

— Да, а предок сэра Вайера, тоже не чуждый поэтики, заметил, что глаза леди Финиамии подобны глубоким лесным озерам, в которых плещутся лукавые золотые рыбки.

— Знатно, знатно уделали! Что ж возразил тот невежа?

— Странствующий рыцарь был груб и неотесан, не оценил тонкостей куртуазной речи и призвал решить вопрос посредством боевых состязаний.

— Ишь ты, каков ухарь. Сочувствую, сэры.

— Откуда вам ведом исход поединков, дон Бингхот?

— Дык говорю же, бывал в том Ливелине. Коли вояка настолько суров, что ему тамошняя баба прекрасней всех в мире, то об него мечи только тупить.

— Что ж, вы правы. Лежа в грязи, выбитые из седла, сэр Фуллер и сэр Вайер смотрели в небо, набираясь сил, чтобы подняться, ибо странствующий грубиян даже не предложил им помощи, и промеж делом завели разговор о давешних поэтических сентенциях. Вот тут-то и выяснилось, что в леди Финиамии каждого из них восхищает иное! Сэр Вайер уверял, что волос разных на свете много, а вот таких, как у нее, глаз больше не сыскать. Сэр Фуллер же занял обратную позицию: волосы леди Финиамии — вот настоящее чудо, а глаза — что ж, они глаза и есть, хлопают, и ладно.