– У меня рог!..

– Ральф! Хватит тебе смеяться! Не надо так! Слышь? Ральф! Ну что другие подумают?

Наконец Ральф перестал смеяться. Он весь дрожал.

– Хрюша.

– А?

– Это был Саймон.

– Ты уже сказал.

– Хрюша.

– А?

– Это было убийство.

– Хватит тебе! – взвизгнул Хрюша. – Ну чего, зачем, какой толк это говорить?

Он вскочил на ноги, наклонился над Ральфом:

– Было темно. И был этот, ну, танец треклятый. И молния была, гром, дождь. Мы перепугались.

– Я не перепугался, – медленно выговорил Ральф. – Я… я даже не знаю, что со мной было.

– Перепугались мы! – горячо заспешил Хрюша. – Мало ли что могло случиться. И это совсем не… то, что ты сказал.

Он махал руками, подыскивая определение.

– Ох, Хрюша!

У Ральфа был такой голос, хриплый, убитый, что Хрюша сразу перестал махать. Он наклонился к Ральфу и ждал. Ральф, обнимая рог, раскачивался из стороны в сторону.

– Неужели ты не понимаешь, Хрюша? Что мы сделали…

– А вдруг он еще…

– Нет.

– Может, притворился просто…

Хрюша взглянул в лицо Ральфу и осекся.

– Ты стоял рядом. Ты не входил в круг. Ты в стороне стоял. Но разве ты не видел – нет? – что мы… что они сделали?

В голосе было отвращение, тоска, но он и дрожал от напряжения.

– Ты не видел, Хрюша?

– Не очень я видел. Я ж одноглазый теперь. Пора бы запомнить, Ральф.

Ральф все раскачивался из стороны в сторону.

– Это несчастный случай, – вдруг выпалил Хрюша. – Вот это что. Несчастный случай. – Голос Хрюши снова сорвался на визг. – И чего он вылез в такую темь? Зачем ему было из темноты выползать? Чокнутый. Сам нарывался. – Хрюша снова отчаянно замахал руками. – Несчастный случай…

– Ты не видел, что они сделали…

– Слышь-ка, Ральф. Нам надо про это позабыть. Нельзя нам, не для чего нам про это думать, понял?

– Я боюсь. Я нас самих боюсь. Я хочу домой. Господи, как я хочу домой.

– Это несчастный случай, – упрямо твердил Хрюша. – Вот и все.

Он взял Ральфа за голое плечо, и Ральф вздрогнул от человеческого прикосновения.

– И слышь-ка, Ральф, – Хрюша быстро оглянулся и наклонился к Ральфу, – ты и виду не показывай, что мы тоже там были, когда этот танец. Ты Эрикисэму не говори.

– Но были же мы! Мы все!

Хрюша покачал головой:

– Мы-то не до конца. Да они ж в темноте и не разглядели. Ты вот сам сказал – я в круг не входил…

– И я, – бормотнул Ральф, – я тоже рядом стоял.

Хрюша кивнул облегченно:

– Правильно. Мы рядом стояли. Мы ничего не делали, мы ничего не видели.

Хрюша помолчал, потом заговорил снова:

– Ничего, вчетвером будем жить. Вó как заживем.

– Ну да, вчетвером. Мы за костром следить не сможем.

– А мы попробуем. Видишь? Я зажег.

Близнецы вышли из лесу, волоча большое бревно. Бросили его у костра и повернули к бухте. Ральф вскочил на ноги.

– Эй, вы! Оба!

Близнецы на секунду застыли, потом опять пошли.

– Ральф, они же купаться идут.

– Лучше сразу с этим покончить.

Близнецы страшно удивились, заметив Ральфа. Вспыхнули и посмотрели куда-то мимо.

– Привет. И ты тут, Ральф?…

– А мы в лесу были…

– Дрова собирали…

– … для костра…

– Мы вчера заблудились.

Ральф пристально разглядывал свои ноги.

– Вы заблудились уже после…

Хрюша чистил стеклышко.

– После пира, – глухо выдавил Сэм. Эрик кивнул. – Да, уже после пира…

– Мы рано ушли, – быстро вставил Хрюша. – Мы устали.

– Мы тоже…

– Совсем рано…

– Мы очень устали.

Сэм тронул ссадину у себя на лбу и тут же отдернул руку. Эрик теребил разбитую губу.

– Да. Мы очень устали, – повторил Сэм. – Вот мы рано и ушли. Ну, а как…

В воздухе тяжко повисло несказанное. Сэм поморщился, и у него с губ сорвалось это пакостное слово:

– … танец?

От воспоминания о танце, при котором ни один из них не присутствовал, затрясло всех четверых.

– Мы рано ушли.

Дойдя до перешейка, связывавшего Замок с островом, Роджер не удивился, когда его окликнули. Во время страшной ночи он так и прикидывал, что большая часть племени спасется в этом надежном месте от ужасов острова.

Голос раскатился в вышине, там, где громоздились друг на друга уменьшающиеся глыбы.

– Стой! Кто идет!

– Роджер.

– Подойди, друг.

Роджер подошел.

– А сам-то ты не видишь, кто идет?

– Вождь приказал всех окликать.

Роджер запрокинул голову.

– Ну все равно, как бы ты меня не подпустил?

– Как! Залезай да посмотри.

Роджер взобрался по подобию ступенек.

– Взгляни-ка. Ну? Что?

На самом верху под камень было втиснуто бревно, а под ним пристроено другое – рычаг. Роберт слегка нажал на рычаг, и глыба застонала. Если налечь как следует, глыба загремела бы на перешеек. Роджер отдал изобретению должное:

– Вот это Вождь, да?

Роберт качнул головой:

– Он нас охотиться поведет.

Он кивнул в сторону далеких шалашей, где взбиралась по небу белая струйка дыма. Роджер мрачно озирал остров, сидя на самом краю стены и трогая пальцем шатающийся зуб. Взгляд его приковался к вершине горы, и Роберт увел разговор от неназванной темы.

– Он Уилфреда будет бить.

– За что?

Роберт повел плечами:

– Не знаю. Он не сказал. Рассердился и приказал связать Уилфреда. И он… – Роберт нервно хихикнул, – и он долго-долго уже связанный ждет…

– И Вождь не объяснил за что?

– Я лично не слышал.

Сидя на грозной скале под палящим солнцем, Роджер принял эту новость как откровение. Он перестал возиться с зубом и замер, прикидывая возможности неограниченной власти. Потом, не говоря больше ни слова, полез вниз, к пещере и к племени.