– Дураки, – согласился Олег, и пояснил свою точку зрения. – Ничего в них нет питательного. На пыльце своей живут, потому такие дистрофики. И на вкус гадость редкая, разве что с большой голодухи…

– Олег! – невольно отпрянул Всемир. – Ты не понимаешь! Ведь это был эльф, разумное живое существо…

– Нет, Всемир, это ты ничего не понимаешь! – тихо, но так, что богатырь от ужаса весь задрожал, ответил Олег. – Во-первых, уже не живое! Во-вторых, не такое уж и разумное, что позволило себя схватить, зажарить и съесть! В-третьих, самые жирные из эльфов – их жрецы, так что надо было сразу дать понять, что нечего тут на нас наезжать! Ну и в четвертных – Всемир, может у тебя склероз? Старческий маразм? Или ты забыл, что я – вампир, а нам, вампирам, по роду службы положено «живыми разумными» питаться? Вижу, не забыл… Что же, это хорошо. Жалко, что штаны придется постирать, но ты не бойся, поедание боевых товарищей я никогда не поощрял, тебе это не грозит… Колян с Толяном хоть и дураки, но поступили абсолютно верно – наглядно показали, что мы шутить не намерены, и с минуты на минуту я жду появление одной маленькой, но очень хитрой королевы… Надеюсь, у нее ночью достаточно вправились мозги, потому что иначе переговоры вообще будет бесполезно вести, это тебе не Водяной, это все же королева… Да не бойся ты, Всемир! Или ты не богатырь? Странный ты какой-то, врагов не боишься, а перед эльфами трусишь… Вон, на Любослава посмотри… Нет, нет, я передумал, не надо, не смотри.

На Любослава смотреть, действительно не стоило. У волхва как при виде живых богов челюсть отвисла, и глаза широко распахнулись, так в такой позе он и застыл, телом вроде бы еще тут, умом же пребывая в каких-то неведомых далях, куда не всякая конопля с мухоморами добраться поможет. При этом волхв больше всего напоминал йога, достигшего высшей степени самосовершенствования – сердце его билось с частотой два-три удара в минуту, дышал и того реже, а в седых волосах уже какая-то пичужка, слишком мелкая, чтоб бояться охотников, начала устраивать себе гнездо. Везти с собой волхва в таком состоянии Олегу не хотелось, однако выводить его из нирваны было не время. Потому что вампир чуял – к нему приближается королева…

Социальный строй эльфов – самое стабильное социальное образование, которое только можно вообразить. Во всем многообразии миров все эльфы поступают совершенно одинаково – находят себе подходящий лес, устраивают там вечное лето, выбирают себе королеву, делятся на семьи (кланы, рода, общины), после чего стараются максимально долго жить в подобном монархически-аристократическом обществе. Принципиально не воспринимая никаких новинок, за что в более прогрессивных мирах (типа Земли) им уже сполна отплатила эволюция. Последнего ледникового периода их лес, расположенный в центре современной Великобритании, не пережил, охотники на мамонтов не брезговали закуской, в виде мелких человечков со скверным характером… Только королева и уцелела, приняв свою боевую трансформацию и спрятавшись в глубинах одного из озер, где только через многие тысячи лет ее обнаружат дотошные журналисты… Олег обнаружил последнее убежище королевы Locknessi несколько раньше, и успел расспросить ее о эльфийских нравах прежде, чем она полностью замкнулась от окружающего мира… Потому и поведение местной королевы, чьего имени он не знал, вампир мог спрогнозировать достаточно точно. Начиная с того момента, как погибли порождения эльфийской магии…

Страшные создания, что были направлены против вампира, были не просто ожившими ветвями, принявшими форму чудовищ. Это были боги. Самые настоящие боги, погибшие в неравном бою с другими богами, и их смерть была окончательной и бесповоротной. У эльфов больше не было богов. Пять Великих Деревьев, сосредоточие магической силы Вечного Леса, еще стояли зеленые, их стволы не успели съесть жучки-короеды, но они уже были мертвы. Не пройдет и дня, как листья завянут, через неделю опадут, и будут стоять просто голые стволы, долго, быть может, сотни лет, но в них уже не будет никакой силы. Жасминэль знала об этом. Она, королева, которая помнила древние деревья тонкими прутиками, воткнутыми в землю руками первых эльфов, пришедших в этот мир, знала, что только что произошло. И королева не снимала с себя вины. Она не плакала, потому что такое горе не выплакать слезами. Она просто сидела, в темноте, посреди поляны, окруженной пятью мертвыми деревьями-великанами. Даже не думала, просто сидела, до утра, прощаясь не просто с Великими Деревьями – прощаясь с Вечным Лесом, со своим королевством, с самой жизнью…

Да. Жасминэль вознамерилась умереть, потому что ей не было больше места на эльфийском троне, но вместе с собой она собиралась унести и того, по чьей вине погибли эльфийские боги… Проклятого вампира… Королева была в гневе. Королева перешла границу, когда смерть больше не страшит, границу, почти недостижимую для бессмертных созданий. И теперь она шла, летела, неслась туда, где ее ждал проклятый враг, принесший за собой смерть…

– Не мир я принес, но меч, – буркнул вампир.

– Че? – переспросил Толян.

– Да так, читаю мысли одной взбалмошной девицы, решившей совершить большую глупость… Толян, Колян, тут сейчас появится одна… очень похожая на кролика девица, но вы ее не трогайте, это ко мне, я сам разберусь. Договорились?

– Не вопрос! – кивнул Колян. – Мы с Толяном пацаны конкретные, с понятиями, к чужим бабам не лезем, даже если они на кроликов похожи! Скажи, Толян?

– Ага, – сказал Толян, обгладывая баранью ножку – из старых, еще сельских запасов.

– Ну и прекрасно. А вот и наша королева пожаловала! Buonel giornond, yo majastel! – вежливо поздоровался вампир, делая эльфийский реверанс, означающий «Я склоняюсь перед вашей неземной красотой». – Com staiel, ho yaha dormirel?

(«Доброе утро, ваше величество, как поживаете, как спалось?»)

Сказать, что королева опешила, это не сказать ничего. Только что она собиралась умереть, забрав с собой на тот свет страшного вампира, и тут ее приветствуют по всем правилам, на без сомнения, эльфийском языке, пусть и немного странном диалекте. Да еще и улыбаются, белоснежной улыбкой истинного джентльмена, а уж никак не кровожадной улыбкой убийцы-вампира… Невольно королева ответила.

– Ringraziarel, sinorel sangueberond! – и тут же, из соображений вежливости, перешла на язык вампира. – Как я вижу, вы знали о моем приближении… Что же, тем лучше – я не хотела бить в спину, а хотела…

(«Спасибо, все хорошо, мистер кровосос»)

– А хотела умереть, совершенно понапрасну, мало того, что оставив лес без королевы, так еще и ничего этим не добившись. Достойная уважения цель. Ценю. Что же, можешь приступать. Жаль, конечно, я хотел договориться, решить делом миром, но раз уж ты так точно решила умереть… Мешать идущим в пропасть не в наших, вампирских, обычаях. Приступай, что ты там задумала.

С этими словами Олег зевнул, развернулся, и, не обращая на королеву больше никакого внимания, оторвал себе кусок бараньей ляжки и принялся его жевать.

Его слова окатили Жасминэль, как холодный душ. Она поняла, какой была дурой – если сами боги ничего не смогли сделать с этим чудовищем, чьи прислужники-каннибалы съели ее первого советника, то уж она, простая бессмертная женщина… Настрой «умереть любой ценой» прошел, Олег успешно вывел королеву из этого состояния, и теперь она невольно задумалась о переговорах…