Ратмир вовремя успел убрать из своей последней фразы слово «власть» и заменить его словом «влияние». Вершитель очень не любил этого слова, считая его слишком агрессивным. И снова в голове дважды посвященного волхва мелькнуло: «Лиса!»

Кануг целую минуту молча смотрел на Ратмира, а затем, кивнув, произнес:

— Хорошо!.. Совет рассмотрит твой отказ от возмездия за покушение… и твое предложение… Возможно, оно действительно более целесообразно, нежели эрозиобаза!

Вершитель повернулся и направился к письменному столу, стоявшему у противоположной от двери стены. Ратмир, решив, что разговор окончен, негромко поинтересовался:

— Я могу идти?

— Нет! — бросил, не поворачиваясь, Кануг. — Есть еще одна тема для разговора.

Он обошел стол, уселся в кресло и указал Ратмиру на жесткий стул, стоявший по другую сторону стола:

— Прошу!

Ратмир бесшумным шагом пересек кабинет и уселся на предложенное место.

Вершитель положил руки на столешницу, снова внимательно вгляделся в сидящего напротив волхва и неожиданно глухим голосом попросил:

— Поделись со мной своими сомнениями относительно извергов. Почему ты считаешь, что они могут представлять опасность для многогранных?

«Откуда? — паникой полыхнуло в голове Ратмира. — Откуда он узнал о моем разговоре с братом?»

Однако многолетняя тренировка сказалась и в этом случае — на лице княжича-волка не дрогнул ни один мускул, и он спокойно выдержал тяжелый, пристальный взгляд Вершителя. Затем, отведя, словно бы в задумчивости, взгляд в сторону, он заговорил, будто бы размышляя вслух:

— Я не был в родной стае почти сорок лет… Когда я уезжал из Края — это был совсем небольшой городок с деревянной крепостицей на высоком берегу реки Десыни. Жили в нем около трехсот волков и две с половиной тысячи извергов. И вот я снова увидел свой родной город. Теперь на месте деревянной крепости стоит каменный замок, и окружает его большой город. А живут в нем шестьсот волков и… десять тысяч взрослых извергов… А если считать их детенышей, то и все тридцать тысяч наберется! Сначала я обрадовался — стая-то, почитай, удвоилась, да только оказалось, что больше двухсот волков — пришлые, из мелких стаек, тех, что до сих пор рассеяны по восточным лесам. Вот тогда-то я и задумался, что будет с нашим Миром через сто-двести лет? Сколько в нем будет жить извергов и сколько останется… людей? И… останутся ли люди вообще?

— Куда ж они денутся? — негромко и без улыбки спросил Вершитель.

Ратмир целую минуту молчал, опустив глаза в пол, затем поднял голову, посмотрел на старого волхва и снова заговорил:

— Вершитель, я думаю, ни один человек не сможет держать в узде несколько тысяч извергов! Это невозможно чисто физически, а они размножаются с такой скоростью, что скоро соотношение между многогранными и извергами будет именно таким — один к нескольким тысячам! В то же время люди уже не могут обходиться совершенно без извергов — земледелие, ремесла, все тяжелые и грязные работы держатся на них. Таким образом, наше общество медленно, но неотвратимо заходит в тупик! Чтобы избежать этого тупика, надо в корне менять уклад всей нашей жизни — либо давать извергам хоть какие-то права в нашем обществе, либо устраивать их… истребление… геноцид! Если оставить все как есть, они неизбежно начнут бунтовать, и бунт их будет страшен… Страшен для нас!!

На минуту в кабинете снова воцарилось молчание, а затем заговорил Вершитель, и в его голосе не было насмешки:

— И поэтому ты стал противником эрозиобазы? Поэтому ты не хочешь, чтобы Извара лишили многогранья?!

— Да… — неожиданно для самого себя согласился Ратмир, понимая в душе, что может вызвать у Вершителя недовольство и даже гнев. — Мне кажется, мы слишком часто подводим под нож многогранных! Мы сами увеличиваем количество извергов. Я думаю, что нам надо ввести какое-то другое наказание за самые серьезные провинности…

— Вроде предложенного тобой клеймения и изгнания…

Вершитель не спрашивал, он констатировал. И эта констатация вроде бы ставила точку в разговоре, однако он продолжил:

— Ты ошибаешься, Ратмир. Обряд эрозиобазы проводится редко, только при посягательстве на самые основы нашей жизни. Так что прирост числа извергов за счет лишения людей многогранья совсем незначителен. Это первое. Второе — твое опасение поглощения многогранных ордой извергов лишено оснований. Ты же не опасаешься, что многогранные исчезнут под напором… муравьев, их ведь тоже в Мире очень много?! Но если муравьи начинают нам мешать, мы их просто уничтожаем, то же самое будет и с извергами. Только в отличие от муравьев изверги понимают, что нам мешать нельзя, что их могут уничтожить, а потому они никогда не посмеют противиться нашему владычеству! Твои сомнения в правильности наших законов и обычаев вызваны тем, что ты очень долго был оторван от Мира, ты был погружен в науку, ты не покидал университета, Звездной башни, и встреча с реалиями Мира, с его социальными проблемами встревожила тебя…

«Спорить с ним, доказывать свою правоту… бесполезно, — думал во время этого монолога Вершителя Ратмир. — Я мог бы рассказать, кого и за что лишают многогранья вожаки и волхвы стай, я мог бы рассказать ему историю Вата да и многих других. Я мог бы привести ему точное количество лишенных многогранья за последний год и причины, по которым это было сделано! Я мог бы рассказать ему об… извержонке Вотше — потомке многогранного, о том, какое влияние этот изверг может оказать на будущее Мира, но Вершитель не поверит. Он скажет, что в мое предвидение вкралась ошибка — какое влияние может оказать на судьбы Мира… „муравей“?! Кануг сам оторван от Мира, сам совершенно не знает положение дел в стаях… даже в ближних. Но он уверен в неуязвимости многогранных со стороны извергов! Я правильно сделал, что не взял нашего маленького извержонка с собой, находиться здесь было бы для него опасно!»

А Кануг, закончив свою отповедь, внимательно посмотрел на дважды посвященного волхва и со вздохом произнес:

— Ну что ж, ты свободен. Можешь вернуться к своим исследованиям, я считаю их очень интересными и весьма перспективными.

Похвала Вершителя была многозначительна и приятна, однако Ратмир сдержал готовую появиться на губах довольную улыбку. Он встал со своего места, коротко поклонился и направился к выходу.

Когда дважды посвященный волхв был уже у самых дверей, его вновь остановил голос Вершителя:

— И еще одно… Совет внимательно изучил твой отчет о происшедшем в стае восточных рысей, и твои показания по этому делу… большинство настаивает на том, чтобы ты лег на Стол Истины.

Княжич стаи восточных волков замер на месте и, не оборачиваясь, переспросил:

— Совет мне не доверяет?

— Дело не в этом… — Голос Вершителя стал недовольным. — Я был против этого, потому что считаю тебя лицом незаинтересованным, не имеющим отношения к распре в стае восточных рысей. Более того, я думаю, что в сложившейся ситуации ты вел себя абсолютно правильно. И большинство со мною согласно. Однако многим кажется, что ты не совсем точно описал некоторые моменты происшествия… видимо, из-за очень большой психологической нагрузки, и поэтому Совет просит тебя добровольно подвергнуться исповеди, чтобы он мог вынести справедливый приговор Извару. Ну и… сам понимаешь — я не хочу, чтобы хоть в ком-то из членов Совета посвященных оставались сомнения в твоих моральных качествах.