Сюда же относятся все вопросы, связанные с содержанием и предполагающие однозначный положительный ответ. Это чистой воды подкуп, о чем все знают: после трех «да» сказать «нет» труднее. Ну и ладно, иногда и этим ходом не побрезгуем. Только если аудитория уж очень сердитая или усталая, эти «утю-тю» могут срикошетить – увеличить запас невнятного раздражения. Так что пользоваться этими старыми штучками стоит тогда, когда усталость или раздражение несильные или их следов мы не видим. И все-таки лучше не спрашивать совсем уж по-детсадовски: «Все пообедали?» – особенно если ваше выступление поставлено первым после обеденного перерыва.

Если же зал мечтал о встрече с вами и жадно ждет вашей версии «самой сокровенной истины», вопросы на «три да» – просто лишнее.

Следующий номер нашей программы – это вопросы, подразумевающие и «да» и «нет». Кто-то читал (был, видел, заметил, любит, завершил проект), а кто-то нет.

Здесь лучше поостеречься и не вынуждать людей признаваться в том, что они не видели, не завершили и не были. Коли уж хочется посмотреть на реакцию зала и запустить его активность, лучше спросить: «Много ли сегодня здесь тех, кто (успел побывать, поменял резину, скептически относится к тому-сему)». Отвечают обычно лицами – кто кивает, кто плечами пожимает, кто сидит с непроницаемым лицом. И ладно, им ведь друг друга не видно. Выбирайте тот ответ, за который, как за ниточку, можно потянуть, – и вперед. Смысл – все тот же контакт плюс кое-что о самой аудитории. Иногда ведь и правда бывает важно понять, многие ли из присутствующих видели, были, завершили проект или «скептически относятся к…»

Кстати, этот самый вопрос про скепсис в отношении чего-то – неплохой иногда способ смягчить атмосферу. Выражая сомнение, недоверие или прямое неприятие чего-то, люди отвечают на ваш вопрос, то есть вам-то они говорят «да».

Очень важно, чтобы эти вопросы не оказались «учительскими»: «Кто знает, поднимите руку!» Даже если аудитория молодая, а вы человек известный и уважаемый, не надо. Может, и ответят, – но вы включаете всю систему «школьных» рефлексов.

Само собой, со статусными аудиториями вся эта игра становится невозможной – активное предложение аудитории что-то сделать (сказать) означает равенство, а то и превосходство (отсюда и опасность впасть в учительский или шоуменский тон). Но уж если очень охота побалансировать на краю дозволенного, можно сделать из вопроса предположение: «Если бы вас спросили о реальной эффективности этих мер, мы услышали бы самые разные ответы, не так ли?» (Я-то не спрашиваю, это неприлично, но все мы знаем, что данный эксперимент не везде прошел успешно, ага…) Но уж тогда надо смотреть в оба, это не поддержка, а диагностический выпад с целью выяснения чьих-то установок.

Наконец, бывают вопросы, которые предполагают содержательный ответ. Интересные, что называется. «Что бы вы предположили, если бы на наших глазах?..» – это смесь предложения представить нечто и собственно вопроса. Может быть шуткой, может и не быть.

«Давайте вспомним, как эта проблема решалась в прошлом? – мы знаем, что некоторые из этих решений были эффективны. Какие же вспоминаются решения?» Это вопрос-аукцион, мы собираем коллекцию решений (и уж точно знаем зачем, иначе не стоит).

«Какие ассоциации возникают первыми, когда вы слышите словосочетание „серебряный век“?» Это формирование коллективного образа, который вам зачем-то понадобился и служит поддержкой какому-то вашему тезису. Разумеется, вы не будете его задавать, если есть риск услышать в ответ: «Какой-какой век?»

И тут стоит подумать о том, зачем вообще задавать содержательные вопросы. Если аудитория может и захочет сказать что-то осмысленное, это хорошо. Для процесса, для контакта.

Но содержание может сильно «перекосить», а выступающему станет труднее управлять ситуацией. Когда с места звучат разные, противоречащие друг другу и действительно интересные ответы, это может быть чудесно при определенных целях выступления – и совершенно некстати при других. И вероятность хаоса и неразберихи тем выше, чем неопределенней ваш вопрос.

Спросите в любой момент у любой аудитории: «Что вы об этом думаете?» – и вы получите или насупленное молчание, или десяток монологов обо всем на свете. Но люди же не виноваты, что их так спросили, – они вполне невинно отвечают на поставленный вопрос и говорят о том, что «думают об этом». Веря, между прочим, что кому-то есть дело до их дум. Не нужны ответы – зачем спрашивать?

Резюме: прежде чем задавать вопросы аудитории, стоит подумать, хотите ли вы, чтобы ваш призыв был понят буквально и люди действительно стали отвечать? Оно вам надо? Если да – вперед, вы получите живые ответы, половина из которых будет вообще не на ваш вопрос, но у кого-то душа просит! Все это можно обыграть, повернуть к теме и цели выступления, диалог с залом станет как раз той самой поддержкой. Однако времени и усилий это потребует. Порой проще задать вопросы себе и самому же на них ответить. Чистая риторика, но ситуация остается управляемой. – Вопросы есть? Нет вопросов, переходим к пункту 9.

9. САМ ВЫСТУПАЮЩИЙ

Ну да, конечно. Именно его интонация, жест или перемещения в пространстве помогают (или мешают) восприятию содержания. По минимуму – «отбивают» элементы структуры, служат выделению главного. Пауза не только дает возможность аудитории додумать только что прозвучавшую мысль, а еще и «объявляет» предъявление следующей, готовит к ней. Но если посмотреть на хорошо говорящих, мы заметим и другие возможности.

«На первый взгляд, эти показатели кажутся довольно обычными. Посмотрим на них с другой стороны (короткий шаг с поворотом) – и мы увидим…» – Здесь говорящий не просто маркировал движением новую мысль – в письменной речи это был бы абзац, – но и немного обозначил эту самую «другую сторону». Если до того он говорил интересно, на него смотрят. Глаза слушателей следуют за ним и повторяют его движение. Они как будто действительно посмотрели на что-то «с другой стороны». Новой информации обеспечивается не только внимание, но и «режим наибольшего благоприятствования» – прямые ассоциации с рассмотрением чего-то «с другой стороны» облегчают принятие нового, это же так естественно – посмотреть по-другому и увидеть другое…

«Единственным приемлемым решением в этой ситуации является изменение тактики: договор, подготовительные работы, согласование проекта и начало основных работ в зависимости от погодных условий. Второй и третий шаги могут делаться одновременно, обеспечивая готовность к четвертому». – Перечисление «шагов» сопровождается короткими жестами, интонация утвердительная, падающая. Так диктуют служебные записки – и вообще «диктуют». Если внимательно рассмотреть скупые жесты, мы увидим: руки почти незаметно «сыграли» важные комментарии к утверждению. Первый жест («договор») чуть легче остальных: это само собой разумеется. Второй и третий шаги подчеркиваются двумя руками, четвертый снова одной, притом жест длиннее, направлен скорее в сторону, как бы не вполне завершен. На словах про одновременность – снова две руки, пальцы соприкасаются.

Говорящий не думал об этом специально (я проверяла), просто ему было важно подчеркнуть возможную одновременность «второго и третьего шагов», когда разные люди займутся разными делами независимо друг от друга, когда «правой руке» не обязательно ведать, что делает «левая». Менее определенный и уходящий в сторону жест «четвертого шага» тоже продолжает мысль: основные работы – дело долгое, погода от людей не зависит, надо будет ориентироваться по ситуации, но для этого следует быть готовыми, и побыстрее. И тут снова подключаются две руки и словно показывают упомянутую одновременность разных действий, причем пальцы соединяются на словах «обеспечивая готовность к четвертому». Легко догадаться, что в следующем блоке выступления речь пойдет о втором и третьем шагах, конкретизируя их.