Молодой человек снова пробежал глазами письмо:

«Здравствуйте, уважаемая редакция, меня зовут Горелов Антон, я учусь в шестом „А“ и еще – в художественной школе…»

В художественной школе, ишь ты.

А вот и рисунки, подробные такие, четкие – даже фантастический пейзаж какой-то планеты с двумя солнцами и зеленым небом! Не говоря о более реальных вещах – лагерь, пионеры, машины на обочине шоссе – все выписано в деталях, по всему видать, в художественной школе не признавали никаких импрессионизмов, модернизмов и прочего. Вон и «жигуленок» «копейка» – все в точности, и рядом с ним какой-то длинный фургон… с…

Не веря своим глазам, Максим присмотрелся…

…с рекламой фруктовых соков «7Я»!!!

Фургон! Фургон! Та самая фура, не так давно едва не стоившая ему жизни!

В бой, буржуа! Ремесленники, в бой!

Пьер-Жан Беранже.

Четырнадцатое июля

В общем-то о том, что где-то под Шушарами произрастают волшебные цветики-семицветики, Тихомиров знал и так, без всяких юных пионеров. Но почему-то долгое время не мог связать воедино цветики, фуру, ретро-авто и Шушары. В этом смысле «Костер» неплохо помог – в голове у Максима все наконец сложилось, пусть пока еще не в ясную картинку, но во что-то подобное.

А жизнь на «центральной усадьбе ТСЖ» – как гордо именовал многоэтажку Николай Петрович Востриков – шла своим чередом, вот уже пережили январь, оказавшийся не таким уж морозным, тем более мини-котельная работала как часы, кочегарами все жильцы ходили по очереди, в том числе и Максим. Одновременно на крыше дома строили теплицы, пока только подводили трубы, а уж потом, по весне, планировали натаскать землицы.

Дел хватало всем – уже заработала школа, правда, еще не в полную силу, но во вторую смену учили уже и старших детей, подростков, тех, кого родители смогли загнать… впрочем, большинство приходили сами, осточертело уже дни напролет слоняться по улицам без всякой цели, да и небезопасное по нынешним временам это было занятие – упавший было спрос на рабов ближе к весне снова возрос. Как всегда, очень ценились красивые молодые девушки – ясно, для какой цели, – и двенадцати-шестнадцатилетние мальчишки – этих охотно брали в работники, излишней же взрослости опасались, вдруг возьмут и восстанут – страшно!

Снова начали воровать людей, подростков хватали прямо на улицах, а потому школа пришлась весьма кстати. Во вторую смену набралось с полсотни человек, которых разделили на четыре класса – по числу комнат. Увы, учителей пока еще было не густо, зато в избытке имелись учебники – тут уж постаралась Тамара. Макс тоже не подвел – дал пару уроков французского языка для желающих, среди которых, к его изумлению, нашлись и взрослые. Вообще-то, неплохо оказалось вот так собираться, не столько даже ради изучения языка, сколько просто чтобы пообщаться – кто-то приносил чайник, мяту или мелиссу, заваривали, пили, смеялись.

Так вот дни и шли, увы, в главном своем деле Максим топтался на месте – пару раз ему удалось все же подсмотреть из «газели», как парень на «запорожце» проехал по шоссе в Шушары. Просто притормозил – ему с готовностью распахнули ворота, хотя, наверное, «запорожец» и так их мог на скорости пролететь – морок!

Интересно, почему они были хорошо видны местным жителям – эти посланцы из прошлого? Тихомиров пока не мог найти ответа на этот вопрос, да, честно говоря, и не искал толком – никаких посланцев в январе что-то не было, не появлялись… или просто Макс их за всеми своими делами не видел, не смог последить?

Соваться же в Шушары было сейчас опасно и глупо, да и к чему соваться-то? Снова неведомую полянку искать, цветики-семицветики?

Молодой человек, конечно, понимал, что хорошо было бы незаметно проследить за посланцами… опять же не на «газели». Быть может, проникнуть за ограду раньше и там подождать, затаиться… Конечно, если удастся не привлечь к себе внимание многочисленной «морковной» охраны, в чем Тихомиров, честно говоря, сомневался. Что-то нужно было придумать, что-то…

По вечерам Максим раз за разом вспоминал, как все происходило, насколько он сумел рассмотреть, таясь в кабине «газели» с биноклем. Ничего особенного не происходило: просто подъезжали машины – «москвич», «запорожец», «волга», заранее притормаживали, им отворяли ворота, и легковушки, не останавливаясь, неслись дальше… Куда? К той самой заветной поляночке с цветиками-семицветиками?

Проследить бы, проследить…

Максим уже озадачил всех своих учеников, пел всю ту же старую песню – мол, ищу старого приятеля, если увидите где-нибудь на Ленинском ретро-авто, дайте знать…

И целых полтора месяца – да больше даже! – не было ничего, глухо как в танке. То ли подростки мало тусовались у проспекта, то ли не обратили внимания, а может быть, и не ездил уже никто. Если так, то плохо.

И вот однажды кто-то из мальчишек все же сказал… Это уже в начале марта было, то ли восьмого, то ли сразу после – у Тихомирова голова болела, отмечал с местными женщинами праздник, даже и урок хотел отменить, но потом устыдился: один раз отменишь, второй – а дальше пиши пропало. Тем более и детишки во французской группе собрались – зайчики, одни отличники, «заучки», как их обзывали дебиловатые сверстники.

Вот один из таких заучек-зубрил и задержался как-то вечером, когда уже все остальные вышли. Постоял, помялся, поморгал глазами. Тихомиров даже головой покачал, вспоминая, как хоть пацана звать-то? Кажется, Вадик… Или Василий… В общем, на «вэ».

– Ну, чего тебе, Вадик?

– Я Володя…

Ага, Володя, вот так. Ну точно – на «вэ», ничего Максим Андреевич и не перепутал… почти.

– Чего тебе, Володя? Спряжение глаголов второй группы непонятно?

– Нет, это как раз понятно. – Отличник тихонько засмеялся, правда, тут же осекся, солидно поправив на носу очки – а как же без них-то?

– Максим Андреевич, а помните, вы когда-то про старые автомобили спрашивали. Мол, вдруг да по Ленинскому проедут? Друга своего искали…

Тихомиров сразу же оживился, забыл и про головную боль:

– Ну-ну?

– Видел я такую машинку… смешную, желтовато-коричневую… ну, как горчичник, короче. Марку не знаю, но чем-то на старый «сааб» похожа – такая же угловатая. Да, с фарами двойными.

– И куда, куда поехала-то?

– Да не знаю. – Отличник Володя флегматично пожал плечами. – По Ленинскому проехала – я заметил. Откуда-то со стороны Московского. Вчера, почти сразу после полудня.

– Молодец! – Не сдержавшись, Максим обрадованно хлопнул парнишку по плечу. – Спасибо тебе, Володя, ты мне очень помог.

– Да не за что. Да, еще в соседнем дворе старинная смешная машинка под снегом стоит, ржавеет – светло-голубая такая, двухдверная. Давно стоит, года три точно, а то и побольше.