— Мне не нужно сочувствие! — Олеся наконец остановилась и резко повернулась к бывшему зиц-жениху: — Тем более твое!

— Да? А что ж ты тогда такая печальная?

— Не твоя забота!

— Ну не хочешь — не говори. А я бы мог тебя утешить!

— Себя утешь!

— И себя тоже утешу, если вместе с тобой. Номер ты ведь уже сняла?

— Послушай, отстань от меня! Оставь меня в покое!

— А я не хочу от тебя отставать, ты мне нравишься!

— Так, не заставляй меня разыскивать твою Тамару по всей гостинице, чтобы сдать тебя ей на руки!

— О, да это уже шантаж! — И с этими словами Игорь попытался было ее приобнять.

— Убери руки! — Олеся дала ему пощечину и пошла по коридору, уже не оборачиваясь.

* * *

Земфира привела детей в табор, в их палатку. Раздела и уложила самую маленькую. На ноге у той оказалась здоровая ссадина.

— Василек, у вас бинты, вата, зеленка есть?

Васька, желая хоть чем-то загладить свою вину за возглавленный им ночной поход, бросился к шкафчику и выгреб оттуда все какие были лекарства.

Земфира промыла и перевязала девочке ранку.

— Ну вот, сейчас все будет хорошо. А вы что стоите? — повернулась она к остальным детям. — Хватит глазеть, пора спать!

— А мы не хотим! — попробовал было возразить младший мальчик, и тут же сам испугался, что тетя Земфира сейчас на него накричит.

Но Земфира только улыбнулась и ласково стала уговаривать малышей:

— Ложитесь, мои родные, ложитесь! Поздно уже. Раздевайтесь и ложитесь. И не убегайте больше, пожалуйста. Я ведь не всегда могу ночью в лесу оказаться!

Она уложила всех пятерых и запела им колыбельную. Дети стали засыпать.

— Ну все, мои хорошие! — сказала Земфира, допев. — Спокойной вам ночи… — и поднялась, чтобы уйти.

Но старшие тут же снова открыли глаза и наперебой стали упрашивать ее остаться.

— Куда ж ты пойдешь ночью, тетя Земфира? Снова в лес?

— Не уходи, тетя Земфира!

— Останься здесь, с нами!

— Не могу я, ребята, идти мне надо, — улыбнувшись, отвечала цыганка, хотя и сама была в этом уже не очень-то уверена. — Но я к вам обязательно вернусь. Обязательно!.. А вы спите. Закрывайте глазки!

И она поцеловала по очереди каждого, а потом направилась к себе в старую палатку Рубины. На лице она по-прежнему несла загадочную улыбку. Земфира вошла в палатку, покинутую ею навсегда каких-нибудь пару часов назад. В глаза сразу бросилась лежавшая на столе записка. Цыганка перечитала ее, покачала головой и сожгла листок бумаги в пламени свечи.

— Недалеко же я ушла, — сказала самой себе.

Случайно взгляд ее упал на лежавшие в углу отрезы красивой ткани — и тут же в голову пришла одна мысль…

И до утра просидела Земфира над швейной машинкой, пока сон окончательно не сморил ее над практически уже законченной работой.

* * *

Эту ночь Астахов встретил дома один, Олеси не было. «Опять! — думал он. — Опять все сначала…» Николай Андреевич позвонил любимой на мобильный, не очень-то надеясь на то, что она ответит. Но Олеся ответила. Сказала, что с ней все в порядке, что она в гостинице. Нет, приезжать к ней не надо. Просто она считает, что им лучше какое-то время пожить отдельно, отдохнуть друг от друга.

…Да, все оказалось гораздо серьезнее, чем он думал. Тяжелее всего для Астахова было одиночество — ему необходимо было хотя бы просто поговорить с близким человеком. И, еле дождавшись утра, Николай Андреевич поехал к Кармелите.

— Ты прости, что я стал так уж часто у тебя бывать, — говорил он дочери. — Просто я теперь очень быстро начинаю по тебе скучать.

— Ну что ты! Ты же мой отец…

— Послушай, Кармелита, сумеешь ли ты когда-нибудь назвать меня «папа»?

— Не знаю. Ты только не торопи меня, ладно?

— Да-да, конечно… Прости меня. И еще я должен просить у тебя прощения за то, что усомнился в честности Миро.

— Я понимаю. Просто против него и в самом деле было столько улик.

— Но ты молодец! Обещала мне доказать, что Миро ни в чем не виноват — и доказала!

— Это сделала Соня, а не я… — вздохнула девушка. И тут же сама сменила тему: — Ну что, раз ситуация с Миро разрешилась, значит, ты можешь вернуться к его проекту?

— Думаю, да. Мне вся эта его идея насчет строительства цыганского дома по-прежнему кажется интересной.

— Ну вот и хорошо! Я хочу, чтобы вы вместе с папой… — и осеклась на последнем слове. — Извини.

— Нет-нет, ничего…

— Я бы хотела, чтобы вы все обсудили вместе. Ну чтобы занялись этим делом вдвоем. Знаешь что? Пойдем сейчас к нему — он у себя в кабинете!

* * *

Утром дети Розауры проснулись в своей палатке, кто-то из женщин табора, как обычно, накормил их завтраком, и дети стали привычно собираться на репетицию. Каждое утро за ними заходил Рыч или Степка, и на чьей-то машине или на таборном автобусе маленькие артисты ехали в театр. Ждали они кого-то из взрослых и сегодня. Но вдруг Ваське в голову пришла совсем другая мысль.

— Знаете что? — повернулся он к остальным. — Вы тут ждите, а я пошел.

— Куда ты, Вася? — спросила сестра.

— Мне надо. Дело есть. Вы езжайте — я сам в театр приду. — И он выбежал из палатки.

— Вот неугомонный! — покачала головой семилетняя сестричка совсем как взрослая. — Все он приключений ищет!

* * *

Баро хотелось хоть что-то оставить в своей жизни по-прежнему. То немногое, что было в его власти, — это распорядок дня. И он каждое утро спозаранку садился за стол заниматься делами.

Вот и сегодня он корпел над бумагами, когда в дверь постучали, и вслед за стуком в кабинет просунулась голова Кармелиты.

— К тебе можно?

— Конечно, входи, доченька!

— Я не одна.

— А с кем?

И Кармелита ввела за собой Астахова. Баро встал навстречу дорогому гостю.

— О Николай! Рад приветствовать! Присаживайся. По какому поводу?

— А это — инициатива Кармелиты, — улыбнулся Астахов. — Она хочет, чтобы мы с тобой вместе строили дом для цыган.

— А сам ты хочешь? Будешь в этом участвовать?

— Ну как видишь, я здесь, — развел руками Николай Андреевич.

— Я очень рад, Коля! Тем более что у нас была уже предварительная договоренность.

— Да, конечно. Просто были определенные обстоятельства, которые выбили меня из колеи. Но сейчас уже все в порядке.