В этот же день перед генералом предстали двое мужчин в форме афганской национальной полиции. Они приехали на виллу, которую он снимал, и обратились к нему с большим почтением.

– Уважаемый учитель! – сказал один из них, с окладистой бородой и в черных очках. – Генерал Зайнулла приглашает вас посетить его дом, быть другом и гостем. Он клянется Аллахом в том, что ни один волос не упадет с вашей головы.

Чамаев провел ладонями по щекам и ответил:

– Да будет на то воля Всевышнего. Поехали.

Они вышли на улицу, как и всегда в афганских пригородах, широкую, не замощенную, без четкого деления на тротуар и проезжую часть, с двух сторон ограниченную лишь заборами из бетонных плит, один другого выше. Это было необходимо для защиты домов от шальных пуль, а перестрелки тут случались довольно часто.

Джелалабад тоже стал иным. Теперь в нем было больше денег, но это изменило его далеко не в лучшую сторону. Когда они работали здесь, у них на весь советнический аппарат было аж целых две машины. Белую «Волгу» знали все бандиты в округе, поэтому ездить на ней было чревато. Старый, уже списанный и вдрызг раздолбанный УАЗ-«буханку» они сами раздобыли у своих тутошних подопечных за десять литров медицинского спирта, кое-как восстановили и ездили.

Тогда много чего и в помине не было. Например, беспилотников. Банды передвигались по горам совершенно свободно, как хотели. Да в этих аппаратах и не имелось особой нужды. Все и так прекрасно знали, кто и где сейчас находится.

В некоторых госхозах, например, было почти официально заведено, что до обеда там главная советская власть, а после него – моджахеды. В середине дня пятерка садились в машину и уматывала, а моджахеды стреляли в воздух на окраине села, поторапливая с отъездом.

Тут надо пояснить, что пятеркой тогда называлась группа афганских коммунистов, которых партия направляла на места, чтобы они устанавливали там народную власть. Чаще всего это были люди из города, не имеющие родственников в тех местах, куда их посылали. В условиях Афганистана это сплошь и рядом кончалось очень и очень плохо.

Тогда не было сотовых телефонов, не говоря уж о спутниковых. Русские радовались, когда среди их трофеев были рации «Алинко», легкие и мощные. Ничего подобного в Советской армии не имелось. А теперь у всех сотовые. В Кандагаре кто-то испортил воздух, а к вечеру уже и в Мазари-Шарифе завоняло.

Не было таких бронемашин, какие теперь на каждом шагу. Да что там бронемашин! Смех один. Для защитников революции не хватало даже пулеметов. Радовались трофеям. Спецназ использовал крупнокалиберные стволы, отбитые у духов, для защиты баз.

Теперь на каждом шагу дорогие машины, все полицейские одеты в бронежилеты. Тогда об этом и думать не мог. В армии броники не всегда носили. В одной гимнастерке на пулемет шли – случалось такое.

Но при этом и близко не было того, чтобы в каком-то уезде выращивали вместо пшеницы мак, на базаре торговали наркотиками, и все об этом знали. Ничего подобного в те времена не водилось! Он помнил, как вместо этих громадных броневиков на поля приходили трактора, как радовались дехкане и злились моджахеды. Трактора были провозвестниками новой жизни. А теперь где она, эта самая новая жизнь? Побольше мака вырастить?

Они продвигались по городу, перекрытому блоками. На каждом перекрестке стоял пикап, вооруженный пулеметом. Машины песочного цвета – армейские, синего – полицейские, белого – частных охранных компаний. Некоторые племена как занимались охраной караванов, так и занимаются, просто зарегистрировали охранные предприятия.

Защитников порядка было много. Не меньше и тех, кто ополчился против него. Случалось так, что в некоторых приграничных уездах в боевиках были все мужчины, без единого исключения. Взбаламутили… брат поднялся на брата, народ на народ. И не видно этому ни конца ни края!

Центр города. Блестящие стеклом здания банков, столпотворение машин, контейнеры, заполненные металлоломом и бетоном, как защита. Колючая проволока. Ее было особенно много. Она обвивала блокпосты, перекрывала дороги и подступы к зданиям подобно паутине. Люди научились бояться не Всевышнего, а своих собратьев.

Казармы полиции и армии располагались на выезде из города в сторону аэродрома. Теперь войска группировались на американский манер, около авиабаз, с целью снабжения по воздуху, а то и экстренной эвакуации.

На авиабазе в Джелалабаде остался немногочисленный спецназ США. Именно отсюда, если верить официальной версии, стартовала та команда, которая убрала бен Ладена в укрытии в Абботабаде.

С тех пор прошло уже три года, но если что и изменилось, так только в худшую сторону. Большую часть провинции контролировали отряды Талибана. Караванщики отстегивали им за пропуск конвоев. Вся власть правительства ограничивалась дорогой номер один и ее окрестностями. В горах властвовали бандиты или племенные отряды.

Больше не проводилось никаких операций по патрулированию, по демонстрации флага. Это было охвостье вдрызг проигранной войны, кладбище империй. Даже американцы почти свернули свою активность, надеялись разве только на чудо.

Из афганской армии и полиции безумными темпами шло дезертирство. В год уносили ноги по двадцать – тридцать процентов личного состава. Относительно устойчивые подразделения были всего лишь бандами, легализовавшимися, перешедшими на сторону правительства и возглавляемыми бывшими полевыми командирами. Один Аллах знал, когда они решат переметнуться обратно.

Машины прошли КП, где стоял танк, довольно старый «Т-62». Генерал заметил, что их не обыскивали, просто пропустили знакомую машину. В свое время они потратили немало слов для того, чтобы разъяснить афганцам азбучную истину: дружба дружбой, а служба службой. Без толку. Это мы умеем разделять, афганцы – нет. У них вся жизнь цельная, убеждения и вера – тотальные. Может, из-за этого их и нельзя победить.

– Генерал Зайнулла живет на территории части? – осведомился Чамаев.

– У него есть здесь дом, эфенди, – нейтрально сказал старший среди сопровождающих.

Тоже типично по-афгански. Эта страна все еще не выбралась из средневековья, и не дай Аллах ей столкнуть туда нас.

Зайнулла ждал дорогого гостя у самого дувала, как это и было принято. Он хромал… давнее ранение, еще с той войны. Мина взорвалась, но он остался жив.

Теперь этот человек носил довольно скромную генеральскую форму афганской армии. На груди всего пара наград, хотя их у него намного больше. Буйная с проседью шевелюра и длинная, почти белая борода делали его похожим то ли на джинна, то ли на амира джамаата.

За его спиной маячили охранники. Скорее всего родственники. Никому иному доверять нельзя. Хотя сейчас и родственникам-то не очень…

Увидев Чамаева, выходящего из машины, он заулыбался, подошел ближе.

– Я приветствую вас в моем доме, уважаемый хаджи, – сказал он.

– Да пошлет Аллах удачу этому дому, – ответил Чамаев.