Итак, потрясенный и немного растерянный, Декстер потрусил за Винсом, прошел под желтую ленту полицейского ограждения, туда, где было обнаружено тело. По мере приближения к тщательно охраняемому месту расположения трупа во всей его красе я все отчетливее слышал странное, какое-то дурацкое посвистывание… и наконец догадался, что звук издаю я сам. Потому что, несмотря на полупрозрачную пластиковую маску, приклеенную к лицу жертвы, несмотря на зияющую дыру в животе, набитую всякими скаутскими штуками и деталями униформы, несмотря на совершенную невероятность подобного поворота событий, я уже с десяти футов узнал Роджера Дойча, скаутского вожатого Коди.

Тело было усажено возле черного хода, того, что использовали как запасной выход из школьной столовой и лектория. Одна из официанток обнаружила труп, когда вышла на улицу покурить; ее пришлось напичкать успокоительными, и, быстренько взглянув на тело, я очень хорошо понял почему. После более детального осмотра мне и самому, пожалуй, не помешали бы успокоительные.

На шее у Роджера Дойча висел свисток. Внутренности были извлечены, а полость заполнена всякой всячиной: детской скаутской формой, учебной книжкой с картинками и некоторыми другими предметами из скаутского обихода. Я также заметил торчащую наружу рукоять топора и карманный ножик с логотипом скаутского отряда.

А когда наклонился поближе, то разглядел и зернистую фотографию, напечатанную на листе обычной белой бумаги, с подписью крупными черными буквами: «ГОТОВЬСЯ». Изображение представляло собой мутный фотоснимок, сделанный с приличного расстояния: несколько детей и один взрослый входят в это самое здание. Я узнал и взрослого, и одного ребенка.

Я и Коди.

Знакомая детская спина, не перепутать. Смысл сообщения не спутать тоже.

Какой странный момент… Я опустился на колени на асфальт, смотрел на мутную, нечеткую фотографию самого себя рядом с Коди и гадал, смогу ли забрать листок бумаги незаметно. Прежде я никогда не фальсифицировал улик; с другой стороны, прежде я в них и не фигурировал. Ведь это очевидно предназначено для меня. «ГОТОВЬСЯ» — и фотография. Угроза, вызов: «Я знаю, кто ты, и знаю, как тебя достать. Я уже близко. ГОТОВЬСЯ».

Я не был готов. Я до сих пор не знал, где может прятаться Вайсс, не знал, что и когда он предпримет в качестве следующего шага, однако прекрасно видел, что противник меня опередил и вместе с тем серьезно поднял ставки. Новая жертва — уже не какой-то там неопознанный труп. Вайсс сам убил Роджера Дойча, а не просто изукрасил его тело. И жертву он себе выбрал тщательно, расчетливо, специально, чтобы подобраться ко мне.

Фотография добавила всей этой истории дополнительное измерение, она как бы говорила от имени Вайсса: могу достать тебя, а могу и Коди, или просто могу всем раскрыть твою, нам обоим известную, сущность. Кроме всего прочего, я наверняка знал: если меня раскроют и бросят за решетку, у Коди не останется никакой защиты против Вайсса.

Я всматривался в фотографию, раздумывая, сможет ли кто-то опознать на ней меня, нужно ли ее забрать… Но так и не успел прийти к какому-то решению, потому что ощутил на лице легкий взмах невидимого черного крыла, почувствовал, как вздыбились волосы на загривке.

Темный Пассажир до сих пор вел себя очень тихо, лишь время от времени довольствуясь ленивой ухмылкой и не предлагая никаких осмысленных комментариев. Однако теперь его совет сделался мне вполне понятен, он прозвучал как эхо слов на фотографии: готовься. Ты не один. Где-то поблизости кто-то смотрит на меня, лелея черные мысли, наблюдая за мной, словно тигр за добычей.

Медленно, осторожно я поднялся и пошел назад, к парковке. По пути я как бы ненароком озирался вокруг — не искал ничего особенного, просто Дурачок Декстер на прогулке, ничего такого. А внутри меня, под беззаботной и рассеянной улыбкой, курился черный дым… я высматривал того, кто смотрит на меня.

И нашел.

В ближайшем ряду припаркованных машин, на самой лучшей наблюдательной позиции, стоял небольшой автомобильчик — седан бронзового окраса. И что-то подмигнуло мне сквозь лобовое стекло… блик солнца в объективе камеры?

По-прежнему осторожно, как бы ненароком (хотя внутри меня кипела тьма, пронзая острым лезвием насквозь), я сделал шаг к машине. Издалека заметил яркую вспышку и чье-то бледное личико, и между нами двумя на долгую-долгую секунду шумно взметнулись черные крылья.

Затем машина завелась, рванула с парковки так, что взвизгнула резина покрышек, и скрылась в толчее других автомобилей. Я помчался следом, но успел разглядеть лишь кусок номерного знака: буквы OGA и три цифры, причем в середине, кажется, то ли 3, то ли 8.

И ладно, по буквам и описанию узнаю, на кого зарегистрирован этот автомобиль. Уж точно не на Вайсса. Таких дураков в наше время не бывает, ведь по всем каналам и во всех газетах без конца показывают, как работает полиция.

Я простоял там целую минуту, дожидаясь, пока дикий ветер внутри успокоится, свернется аккуратным и уютно мурлыкающим клубочком.

А может, очень хорошо, что Вайсс такой стеснительный, что он с такой готовностью сорвался с места? В конце концов, что бы я иначе стал делать? Вытащил бы его из машины и прикончил? Или устроил бы ему арест на месте, швырнул в машину с полицейской рацией, чтобы он начал рассказывать про Декстера всем, кто хочет слушать?

Нет, даже лучше, что он скрылся. Я его отыщу, и тогда мы встретимся на моих условиях, в подходящее время, долгожданной для меня темной ночью.

Я сделал глубокий вдох, налепил налицо свою лучшую фальшивую улыбку и снова вернулся к груде украшенного мяса, бывшему скаутскому вожатому. Винс Мацуокауже скорчился над трупом, но не делал ничего толкового, лишь хмуро пялился на кучу хлама, впихнутого в полость живота. Когда я приблизился, он поднял голову и спросил:

— Как ты думаешь, что это значит?

— Понятия не имею. Я всего лишь делаю анализ крови. Пусть детективы думают-гадают — им за это платят.

Винс изогнул шею и уставился на меня так, будто я заставлял его съесть это тело.

— А ты знаешь, что расследование поручено сержанту Коултеру?

— Ну, ему, возможно, платят за что-то другое, — заметил я, испытав небольшой прилив надежды. Я напрасно позабыл про эту деталь. Если Коултер за главного, можно признаться в убийстве и вручить ему видеосъемку с места событий — он все равно исхитрится ничего не доказать.

Итак, на работу я возвращался почти бодрячком — хотелось поскорей засесть за компьютер и выследить Вайсса. К счастью, крови на месте преступления оказалось совсем мало (Вайсс, похоже, был из тех чистюль, которыми я лично восхищаюсь) и делать мне почти ничего не понадобилось. Я быстро все закончил на территории школы и напросился доехать назад, в управление, в одной из патрульных машин. Водитель, крупный седой человек по имени Стюарт, всю дорогу болтал о спорте, и от меня поддерживать разговор явно не требовалось.