Элвин попытался исцелить себя — точно так же, как исцелил свою ногу, когда жернов чуть не перерезал ее пополам. Однако все происходило, как в древней истории, которую некогда поведал ему Сказитель. Он не мог соревноваться с Рассоздателем, который разрушал намного быстрее, чем Элвин строил. Он исцелял одну частичку, а тем временем распадались и умирали тысячи других. Его ждала смерть, наполовину его уже не существовало, и это будет не просто смерть, Элвин не просто потеряет бренную плоть, он не останется вечно живым духом — Рассоздатель вознамерился сожрать как тело, так и дух, как плоть, так и разум.

Плеснула вода. Он услышал плеск воды. Ничему он так не радовался, как этому незатейливому звуку. Оказывается, Рассоздатель, окруживший и почти поглотивший его, вовсе не всемогущ, как кажется. Есть что-то неподвластное ему.

Элвин услышал, как звук повторился и зазвенел в памяти. Ухватившись за проявление настоящего мира, Элвин открыл глаза.

На этот раз они действительно открылись, потому что он снова увидел небо, окаймленное кронами деревьев. А рядом, сжимая в руках ведро воды, стояла Герти Смит, жена Миротворца.

— Насколько я понимаю, это первая вода из колодца, — сказала она.

Элвин разлепил губы, и в его легкие просочился прохладный влажный воздух.

— Ну да, — прошептал он.

— Никогда б не подумала, что ты за одну ночь выроешь колодец да еще выложишь его камнями, — продолжала она. — Этот полукровка, Артур Стюарт, он влез на кухню, где я замешивала хлеб на завтрак, и сказал, что колодец ты вырыл. Вот я и пришла посмотреть.

— Он на ногах ни свет ни заря, — еле-еле кивнул Элвин.

— Зато ты с последними петухами ложишься, — посетовала Герти. — Будь у меня твоя сила, я задала бы моему мужу хорошую трепку, Эл, и не посмотрела, кто ученик, а кто мастер.

— Я всего лишь исполнил то, что он приказал.

— Не сомневаюсь, как не сомневаюсь в том, что именно он заставил тебя вырыть ту ямищу с камнем на дне, что возле кузницы. — Она довольно хмыкнула. — Ничего, это научит старого дурня уму-разуму. Верит всяким лозоходам, а у самого подмастерье какой, вы посмотрите…

Тут-то Элвин и понял, какую ошибку совершил. Яма, которую он выкопал в гневе, лучше всякой вывески говорила о том, что он умеет не только копыта лошадям подковывать.

— Прошу вас, мэм, — взмолился он.

— О чем же?

— Я совсем не умею искать воду, мэм, но если вы начнете говорить противоположное, мне ж белого света не взвидеть.

Она уставилась на него хмурыми, холодными глазами.

— Но если ты не лозоход, объясни мне, откуда в колодце, что ты вырыл, такая чистая вода?

Дальнейшие слова Элвин взвешивал более тщательно:

— Дело все в том, что лоза в руках лозохода первый раз дернулась именно здесь. Я заметил это, и когда наткнулся у кузницы на камень, то направился прямиком сюда.

Но подозрения Герти было не так-то просто развеять.

— А ты бы повторил то же самое, если б Господь наш Иисус стоял здесь и судил твою вечную душу, основываясь на этих словах?

— Мэм, появись здесь Иисус, я бы прежде всего принялся замаливать свои грехи, а о каком-то там колодце и не вспомнил бы.

Она снова рассмеялась, легонько ткнув его в плечо.

— Мне понравилась твоя история. Так случилось, что ты наблюдал за Хэнком Лозоходом. Отличная сплетня. Я не я, если не расскажу об этом всей округе.

— Спасибо, мэм.

— На, выпей. Ты заслужил первый глоток из первого ведра, что было набрано в этом колодце.

Элвин знал, что, согласно обычаю, первый глоток делает владелец. Но она предлагала, а его горло настолько пересохло, что, заплати вы ему по пять долларов за унцию слюны, он бы и на десятку не наплевал. Поэтому он поднес ведерко к губам и жадно принялся пить, не замечая льющейся за ворот рубахи воды.

— Могу поспорить, что голоден ты не меньше, — заметила Герти.

— Скорее устал, — пожал плечами Элвин.

— Ну так иди в дом, поспи.

Он знал, что ему очень нужно выспаться, но видел, что Рассоздатель не отступил, а поэтому, по правде говоря, боялся засыпать.

— Спасибо большое, мэм, но мне нужно отлучиться на пару минут.

— Ну, давай, давай, — сказала она и направилась к дому.

Утренний ветер, вцепившись в промокшую рубаху, обдал тело морозцем. Может, нападение Рассоздателя было всего лишь сном? Нет, Элвин так не считал. Он не спал, и все происходило на самом деле; не приди Герти Смит и не плесни ведро в колодце, он был бы рассоздан. Разрушитель больше не прятался. Он не скрывался в тенях, не маячил за спиной. Куда бы Элвин ни посмотрел, он везде видел переливающуюся в сером утреннем свете плоть Рассоздателя.

По какой-то неведомой причине именно это утро Рассоздатель выбрал для решающей схватки. Только Элвин не знал, как нужно сражаться. Если такой прекрасный колодец не смог остановить врага, чем же ему воспрепятствовать? Рассоздатель — это вам не городской парень, с которым можно побороться. Рассоздателя за ворот не ухватишь.

Одно несомненно. Больше никогда в жизни Элвин не ляжет спать, пока каким-нибудь образом не положит Рассоздателя на лопатки.

«Я должен быть твоим властелином, — обратился Элвин к пустоте. — Так скажи, как мне тебя разрушить, если ты сам есть Рассоздание? Кто научит меня, как победить в этой битве, если ты можешь напасть на сонного, а я понятия не имею, как за тебя уцепиться?»

Проговаривая про себя эти слова, Элвин брел к опушке леса. Рассоздатель осторожно отступал, стараясь не приближаться. Но, даже не оглядываясь по сторонам, Эл знал, что враг замыкает свой круг, наступая сразу отовсюду.

«Вот он, нетронутый лес, где я должен чувствовать себя как дома, но зеленая песня навсегда замолкла, заклятый враг обступил меня, а я ведь и план сражения не продумал».

Зато Рассоздатель все продумал. Он не тратил времени на всякие раздумья «что делать». В этом Элвин быстро убедился.

Потому что прохладный, ветерок летнего утра внезапно сменился морозцем, и — Элвин мог поклясться чем угодно — с неба повалили снежные хлопья. Повалили прямо на зеленую листву деревьев, прямо на высокую густую траву. Снегопад усиливался, и на землю падали не мокрые тяжелые снежинки из теплого снега, а крошечные ледяные кристаллы, навеянные свирепой зимней вьюгой. Элвин вздрогнул.

— Нет, это невозможно, — сказал он.

Но сейчас глаза его были открыты. Это был не полудремотный сон. Снег шел настоящий, его покрывало было настолько плотным, что ветви по-летнему зеленых деревьев не выдерживали и ломались, листья срывало и с ледяным звоном разбивающихся сосулек бросало на землю. Элвин сам вскоре замерзнет до смерти, если каким-то образом не выберется из объятий зимы.