Сейчас Фред стоял у мониторов и с помощью дистанционного управления разводил мост Мэларбрун, чтобы «Один» прошел дальше. На экране росла цепочка автомобилей. Йилл знала, что в эту минуту сидящие за рулем ворчат и ругаются. Люди не умеют ждать, даже несколько минут.

Когда лоцман «Маверика» сообщил, что находится у острова Сэльскапсхольмен, Фред развел Мэларбрун и вместе с Ниссе спустился на берег. Глядя на монитор, Йилл увидела, как судно миновало разводные части моста и вскоре двинулось дальше по каналу, белое и тихое, точно корабль-призрак. Носовая часть отражалась в воде. Судно продвигалось по каналу мучительно медленно – чтобы не зацепить ворота шлюза, на этом участке речь шла о сантиметрах. Йилл стояла у окна и смотрела на коллег, как они жестикулируют и переговариваются по рации. Лоцману требовалась помощь: кто-то должен был подтвердить, что судно полностью вошло в шлюз.

В эту секунду зазвонил ее мобильный, в качестве сигнала она выбрала «Du hast» группы «Раммштайн». Тор поддразнивал ее за это: «„Раммштайн“! Ты вроде уже не подросток!» Йилл не обижалась – его слова звучали как милая дружеская шутка. Ему это на пользу – как, впрочем, и ей. Всю поездку она только и ждала, чтобы кто-нибудь позвонил. И позвонили – но только однажды, сразу после того, как они вышли из самолета в Тромсё. Это был норвежский мобильный оператор «Теленор» – приветственное смс. Остальное время телефон молчал.

Наконец Йилл удалось выудить мобильный из сумки.

– Йилл Чюлен, – строго произнесла она.

– Не помешал? – Это был Тор.

Внутри вспыхнула радость.

– Нет, недолго поговорить могу. А вообще сейчас дел много, конечно. Как ты? Пришел в себя?

Голос Тора звучал напряженно.

– Было так жутко… понимаешь, мне снился сон.

– Сон?

– Да. Я спал и вот проснулся.

– И?

– Я стоял на берегу и вдруг увидел, как что-то плывет по воде.

Он умолк.

– Так… – медленно произнесла Йилл. – Что было дальше?

– Я знал, что мне нужно каким-то образом туда добраться. Это было совершенно необходимо, я должен был увидеть, что это такое, кто это…

– Это был человек?

– Да, – глухо отозвался Тор. – Человек.

Йилл ждала.

– Ноги словно проваливались в песок, он забивался в ботинки, не давал двигаться. Я пытался поднимать ноги, у меня до сих пор болят мышцы бедер. По-настоящему. Понимаешь, Йилл? – Тор заговорил громче: – У меня болят мышцы, как будто все происходило в реальности.

Йилл сглотнула.

– Наверное, ты их потянул, – быстро произнесла она. – Потянул во сне.

– Наверное.

– Так бывает, это как судороги.

– Не знаю.

– А потом?

Он прочистил горло и зашелся жутким кашлем курильщика, как всегда после сна. Йилл молча ждала. Отдышавшись, Тор заговорил снова.

– Вдруг я услышал звук за спиной, – хрипло произнес он, – и обернулся. Там стояла она. Ну, знаешь, она.

Зазвонил телефон на столе Йилл. Она сделала глубокий вдох, чувствуя, что воздуха не хватает.

– Кто? Кого ты имеешь в виду?

– Та женщина, Жюстина Дальвик.

Шесть сигналов, семь.

– Тор, мне надо…

– Понимаю.

– Я перезвоню тебе, ты дома?

– Прости, Йилл. Не надо было тебя беспокоить.

– Все в порядке, я перезвоню, – повторила она, но он уже отключился.

Она сняла трубку рабочего телефона. Было поздно.

– Черт, – выругалась Йилл.

В ту же секунду раздался вызов с «Одина».

– Мы прошли мимо Флэсклёса пять минут назад.

– Слышу вас, «Один», – ответила Йилл, пытаясь отыскать оба номера Тора в телефонной книжке своего мобильного.

Время позвонить Тору нашлось лишь спустя полтора часа. Он не отвечал, и Йилл надеялась, что он снова уснул. Она не решалась звонить слишком долго – было бы жалко его разбудить. Если он спал, конечно. После двух часов ночи наступило затишье. Она легла на диван в комнате отдыха, укрылась курткой. Было холодно, немного подташнивало.

Около пяти стало светать. Она сидела на стуле у окна, закинув ноги на стол. Шумел кондиционер. Ниссе встал, чтобы посмотреть на пешеходную дорожку, пролегавшую вдоль канала.

– Вот и сборщики банок. – Йилл тоже увидела пожилого мужчину с полиэтиленовыми пакетами, который рылся в мусорных урнах.

– Кто-нибудь хочет кофе? – спросил Фред.

– Да, спасибо, если ты принесешь.

Йилл вышла на балкончик и вдохнула свежий утренний воздух. Мимо проехала машина, направляющаяся в центр.

Вдруг Йилл осенило.

«Жюстина», – подумала она, внезапно поняв, что она должна сделать – и ради себя, и ради Тора. Надо поговорить с Жюстиной.

Пульсирующая боль в скулах. Она прислушалась к звукам удаляющегося автомобиля, поводила языком во рту – что-то выпало в подставленную ладонь. Зуб.

Ариадна заплакала первый раз за вечер и потеряла сознание.

Потом наступало время примирения. Оно тоже протекало по заведенному порядку. Но в этот раз ему пришлось потрудиться, чтобы разбудить ее.

Она не спала – нет, в такой душной и тесной каморке, среди барахла, которое некуда было пристроить, так как в доме не было ни чердака, ни подвала, спать было невозможно. Скорее это было что-то вроде беспамятства. Она находилась в каком-то тумане, вызванном болью в суставах и мускулах, от долгого сидения в неестественном положении. Вокруг коробки с разной ерундой, елочные украшения, лишние столы и стулья, зимняя обувь, старый компьютер и разобранная детская кроватка Кристы.

Кровь прилила к ступням, тело онемело. Томми ухватил ее за подбородок и, пытаясь привести в чувство, стал мотать голову влево-вправо.

Запах – холодные потные ладони источали химический запах страха. Ариадна знала этот запах – тот же, что и в прошлый раз, и в позапрошлый, когда он избивал ее сильнее обычного.

Но сегодня запах был острее, чем прежде.

Он отнес ее на кровать. Силы покидали его, мышцы ослабли: он передвигался медленно, с остановками. Опустив тело на простыню, он раскинул ее руки и ноги.

– Ариадна, отвечай!

В такие минуты она была сильнее его, но он об этом не догадывался. Однако Ариадна не радовалась и не торжествовала.

– Хочешь пить, принести воды?

Ее губы были плотно сжаты. Его руки беспорядочно шарили по ее телу, нащупывали края одежды и петли, расстегивали и раздвигали ткань. Он не зажигал свет, Ариадна это знала, так было всегда: он не выносил вида синяков и отеков на ее теле – не мог же он, любящий супруг, причинить ей такую боль.