— Добро, капитан, — безоговорочно согласился с ним Костыль. — С Богом.

Позже я узнал, что именно этот человек был отставником подразделения «Альфа».

Бывший начальник разведки поднялся на этаж выше. Мы с Жориком остались, не доходя один пролет. Экс-омоновцы и тот, кого назвали капитаном, притаились перед дверью. Она была самой обыкновенной. Никаких тебе суперзамков и обивки из железа. Смотровой глазок тоже отсутствовал, что несомненно было нам на руку. Вернее, им на руку, омоновцам и капитану. А я метал икру от злости на Жорика, который не дал мне возможности самому ворваться в эту чертову квартиру.

Все держали наготове оружие. Разведчик, еще поднимаясь наверх, обнажил «Макарова». Такие же пистолеты были у меня и у Жорика. Омоновцы вооружились ТТ — старыми, но проверенными стволами. Бывший «альфовец» предпочел другим АПС. Боевые возможности этой штуковины известны мне еще с Афгана.

И опять я вспомнил, как Витек добивал раненых душманов из АПСа…

«Это называется контрольный выстрел! Для надежности!» — звучал у меня в ушах его голос. И стало жарко, как тогда, на Афгано-пакистанской границе. Скотина. Разрядить бы ему в башку сейчас весь магазин. Пусть бы попробовал, что это такое — контрольный выстрел.

«Альфовец» достал из кармана какую-то странную трубку с расширениями на концах и приложил ее к двери. Затем приник к другому концу ухом и замер на несколько секунд.

Мы ждали результата прослушивания в крайнем напряжении.

Спрятав трубку, «альфовец» покачал головой, давая нам понять, что за дверью ничего не слышно. Может, там и нет никого вовсе, а мы как дураки последние торчим под дверью пустой квартиры.

Затем капитан посмотрел на одного из бывших омоновцев. Тот, моментально сообразив, что от него хотят, приблизился к двери с набором отмычек.

Выбрал из них одну и стал аккуратно просовывать ее в замочную скважину. Было бы огромной удачей отворить дверь без шума. Возможно, Конопля сейчас спит и тогда удастся взять его тепленьким.

— Костыль! Назад! — взрывом авиабомбы прозвучал голос Витька из-за двери. — Еще одно движение с твоей стороны, и я прирежу девчонку!

Вот так поворот! Как только заговорил Конопля, я, не сдержавшись, рванулся вперед. Но был остановлен железной рукой омоновца. Он схватил меня за плечо так, словно собирался оторвать руку. А Конопля продолжал:

— Жорик! Ты хитер, конечно. Но и я не идиот. Твоих наблюдателей я вычислил еще утром. Тут, с седьмого этажа, хороший обзор. «Мне сверху видно все, ты так и знай!» — издевательски пропел он.

— Лажанулись людишки! — огорченно проговорил Костыль. — Ну да я им задам жару! А тебя, сука, все равно убью. Или ты жить еще собираешься?

— Собираюсь. И долго. Уж тебя переживу.

— Сомневаюсь.

— Не сомневайся!

Мне пришлось заехать в бок омоновцу. Слегка. Чтобы не рассердить его, а лишь напомнить о себе. Он гневно зыркнул глазами и разжал пальцы, которыми сковывал мое плечо.

— Костыль! Ты сейчас уберешься отсюда. И дашь мне возможность уйти из города. Потом твой Красноармеец получит свою девку в эксплуатацию. Иначе я ее замочу, так и знай. Как это в кино говорится?.. Мне терять нечего.

— Витек, не дури, — ответил Жорик. — Если откроешь дверь без сопротивления и если девочка жива, будем разговаривать.

— Костыль, тебе поверить — себя обмануть. Я открою, а ты мне с ходу пулю в лобешник всадишь, да? Так не пойдет.

— Я не блефую, Витек, — продолжал терпеливо Костыль, стараясь не повышать голоса, чтобы не привлечь внимания соседей. — Аэропорт, вокзалы, дороги перекрыты. Все законные бригады против тебя. Ты не уйдешь. Отпусти девчонку — будем говорить, как люди. Может, договоримся.

— Костыль! — Я повернулся к Жорику. — Пусть докажет, что Сашка жива!

— Слышь, Витек! А ну, пусть девка голос подаст. Я хочу знать, что с ней все в порядке.

— Женька! — закричала из-за двери Сашка. — Женечка! Ты здесь?!

Я ломанулся вперед, снеся омоновца со своего пути, и приник губами к замочной скважине:

— Сашка! Родная! Это я! Не бойся ничего. Все будет хорошо. Я спасу тебя.

Сашка мне больше не ответила. Вместо нее снова заговорил Конопля:

— Поворковали, голубки? Хватит. Костыль!

— Слушаю тебя, — отозвался Жорик.

— Теперь ты убедился, что мочалка жива. Выхода у меня и правда нет. Дай подумать.

— Если нет выхода, то о чем думать?

— Пока жив, всегда есть о чем подумать.

— Сколько ты просишь времени?

— Пять минут.

— Две! И не больше!

— Хорошо. Только не вздумайте ломиться. Зарежу девку.

— Мы ждем. Время пошло.

Я повернулся к Жорику и зашептал ему в самое ухо:

— Зачем ждать?! Ты с ума сошел! Он убьет Сашку и свалит!

— Седьмой этаж. Куда свалит? Он птичка, что ли? Две минуты растянулись в вечность. Я готов был самого Жорика убить за то, что он дал Конопле время на раздумья, которое тот мог использовать иначе.

Наконец Конопля дал о себе знать. Приглушенным, внезапно изменившимся голосом. Интересно, что стало бы с моим голосом, окажись я в такой ситуации? Витек заговорил:

— Костыль! Я хорошо подумал. Только подожди, не перебивай. Дай мне высказаться напоследок. Не убивай меня. Я отдам вам девчонку. Ты получишь все мои деньги — здесь, в России, и за рубежом. У меня много денег, Жорик. Теперь я понял, что совершил ошибку, объявив тебе войну. Если ты дашь мне возможность, я заплачу. У меня есть чем, ты знаешь. Вся моя вина в том, что я захотел жить чуть лучше, чем другие. Но сейчас мне не нужно ничего. Только оставь меня в живых. Я хочу жить. И еще прошу. Избавь меня от своего Красноармейца. Женя, я хочу обратиться к тебе. Прости меня. Я раскаялся, клянусь всем святым! Я ведь мог сразу убить твою девочку, но оставил ее в живых. Я не хотел причинять тебе еще одну боль…

Конопля говорил не торопясь, размеренно, словно читал с листа. Мне даже показалось, что он выучил этот текст наизусть. А к Жорику в это время подошел от двери «альфовец».

— Михалыч, надо ломать дверь и брать его. Ждать нельзя. С минуты на минуту могут менты нагрянуть. Вдруг кто-то из соседей что-нибудь заподозрил. Сейчас сюда СОБР или ОМОН заявятся — не уйдем.

— Хорошо, — ответил Костыль.

— …Поверь мне, Жорик, я исчезну из Питера навсегда и никому из вас не буду мешать, — продолжал изливать душу Витек все так же размеренно и не торопясь. — Только не убивай…

Жорик уже готов был дать отмашку бывшим омоновцам, чтобы те ломали дверь, как с той стороны послышались глухие удары и мычание. Кто-то долбил в дверь ногами изнутри. А голос Конопли продолжал звучать параллельно с мычанием!