Вуайеризм — о том, что это называется именно так, Александр Степанович узнал еще лет десять назад — был с ним всегда с того самого дня, когда он впервые ощутил себя мужиком. То, что можно было испытать, подглядывая за другими, не шло ни в какое сравнение с обычным сексом. И хотя Свищ отдавал себе полный отчет в том, что это извращение, даже болезнь, и за это можно легко лишиться милицейских погон, отказать себе был не в силах. К тому же он был осторожен, предельно осторожен, пробираясь через кусты к уединившейся на берегу парочке или подкрадываясь к неосмотрительно распахнутому окну летнего домика, где две дачницы баловались с вибратором. За сорок с лишним лет его так никто и не схватил за руку за этим занятием, и о том, к чему он испытывает тайную страсть, не догадывался никто, даже супруга…

Троица на другой стороне карьера наконец-то решила взять тайм-аут. Мужики хлебнули прямо из горлышка самогону и теперь бродили по примятой траве, собирая разбросанную одежду. Девка, сорвав несколько листов лопуха, протирала ими у себя между ног. Сейчас поляна напоминала маленькую колонию нудистов.

Свищ отложил бинокль и, муть сместившись в сторону, — так, чтобы его полностью скрывал валун — закурил. Он не спешил покидать свой пост, резонно полагая, что, передохнув и хлебнув самогонки, мужики еще раз решат попрыгать на малолетке. А может быть, она нажрется так, что не сможет идти, и ее бросят на этой поляне. Тогда останется лишь обогнуть карьер. И обладать ею…

Свищ затушил окурок и осторожно выглянул из-за валуна. И разочарованно застонал.

Мужики, уже полностью одетые, возились с бутылкой. Морковка чуть в стороне растянулась на травке. На ней была лишь футболка… Всё бы ничего, да вот только к поляне, огибая сосны, приближался мужчина. Свищ навел на него бинокль. Незнакомый; неместный; в белых просторных брюках и яркой рубашке с короткими рукавами; в круглых очках и с обширной лысиной; на вид лет сорок-сорок пять. Андрей с Виталькой тоже заметили незваного гостя, отложили бутылку и уставились на него. Морковка села, пошарила по траве и, найдя юбочку, накинула ее себе на бедра.

Мужчина подошел к ним и минут пять о чем-то разговаривая с Андреем, потом достал сигареты, угостил Морковку, закурил сам и уселся на корточки, явно собираясь задержаться надолго.

Свищ выругался, отполз за валун и стал размышлять, не стоит ли вернуться домой. Он и так уже насмотрелся достаточно — сегодняшний день оказался удачным, — и образ развратной голой девицы, которую пользуют одновременно два кобеля, останется с ним надолго. Будет о чем вспоминать, чтобы возбуждаться, занимаясь любовью с женой. Но с другой стороны его беспокоила мысль о том, что, возможно, плешивый мужик в белых штанах скоро отвалит и последует продолжение «Live sex show». А он этого не увидит.

Свищ достал пачку «Золотой Явы», удивился, что там осталась всего одна сигарета, и помассировал затекшую ногу. Потом щелкнул зажигалкой «Крикет» и глубоко затянулся. Он решил все-таки дождаться конца представления.

* * *

— Здравствуйте. ~ Мужчина погладил себя по лысине. — Извиняюсь, что помешал.

— Проваливай на хрен, — буркнул в ответ Виталик и сделал вид, что собирается встать. Хотя вставать не было никакого желания. Но это должно было испугать мужичка, заставить его убраться подальше и не ломать кайф от сегодняшней вечеринки.

— Еще раз извиняюсь. — Непрошеный гость пошарил в кармане тщательно отутюженных белых брюк и достал ворох мятых купюр. — Есть возможность подзаработать, ребята.

Андрей откинулся на спину и расхохотался:

— И что сегодня за денек за такой, блин? Бабки так и прут косяком! Чё делать надо, мужик? Напасть на тебя возле рынка?

Мужчина швырнул перед ним несколько скрученных в ком десяток, потом достал пачку «Кэмела-лайт» и, услышав у себя за спиной тоненькое «А можно?», протянул одну сигарету Морковке. Другую зажал губами и, прикурив, уселся на корточки.

— Я хочу, чтобы вы рассказали мне про этих двоих с собакой, с которыми общались сегодня весь день! — Перехватив настороженный взгляд Андрея, мужчина поспешил внести ясность: — Не боись, я не мусор. Гад буду, не мусор. Ну что, пацаны?

— А чё ты про них хочешь знать? — Андрей подобрал с травы и дважды пересчитал деньги. Оказалось восемьдесят рублей. Фартовый же сегодня выдался день! — Задавай вопросы, попробуем ответить.

— Хорошо. Как их зовут?

— Своего парня баба называла Никитой. Ее саму… — Андрей вопросительно посмотрел на Виталика, но тот покачал головой. — Не знаю. Мы как-то с ней не знакомились.

— Вы раньше их видели?

— Нет… Виталь? — Тот снова покачал головой. — И Виталя не видел. А то бы запомнили. Слышь, а ты точно не мусор?

Лысый зацепил ногтем большого пальца передний зуб — так, будто собирается выдрать его изо рта. Все понятно: «Зуб даю, что не мусор».

— Они говорили, откуда приехали? — отчеканил он очередной вопрос.

— Нет.

— Где их машина?

— Какая машина? Серый «Уазик»?

Мужчина разочарованно вздохнул.

— Когда мы пили пиво у «Бревен», — подал голос Виталик, — они отходили куда-то. Баба, похоже, просто поссать. А парня не было минут десять. Он вернулся с полиэтиленовым мешком. Ну, и мы пошли к рынку…

— Дальше я знаю, — перебил лысый.

— …облапали его бабу, а когда на нас попер тот мужик, из «Уазика», смылись, — словно не слышал Виталик.

— Знаю, сказал! — В голосе лысого прибавилось жесткости. — Они что-нибудь обсуждали?

— Да нет. Шептались между собой, но мы не прислушивались. — Нить разговора снова взял в свои руки Андрей. — Нам-то чё? Заслали стоху… — Он громко рыгнул.

— Что-нибудь интересное вы подметили? То, о чем я не спросил?

— Нет, не заметили. Ты спросил обо всем. — Андрей приподнялся и сунул в карман любовно разглаженные и сложенные одна к одной десятки. — Больше мы ничего не знаем. Так что вали отсюда к ядрене. матери! Пока не вынули из тебя остальные монеты. Усек?

Лысый поднялся на ноги. Андрей проводил его долгим внимательным взглядом. Он был уже достаточно пьян, и, как обычно в таком состоянии, у него начинали зудеть кулаки. Вот и сейчас приходилось с трудом сдерживать самого себя, чтобы не наброситься на этого любопытного очкарика в белых штанишках и не расколоть ему окуляры. Удерживало лишь то, что незнакомец вызывал смутные опасения.

— Еще раз извиняюсь. — Лысый шагнул в сторону, и Андрей отвернулся и переключил внимание на Виталика, собравшегося налить в стакан самогону.

Все. Пусть мужик убирается с миром. Он, конечно, им помешал, но не очень. И с лихвой оплатил все неудобства, все ответы на свои дурацкие вопросы. Восемьдесят рублей — не шутка. А сейчас пусть проваливает к чертям и не мешает им допивать самогон и трахаться. Больше он здесь никому не нужен.