Итак, Ю. Куль говорит как минимум о двух типах волевой регуляции. Первый тип, который лежит в основе традиционного понимания воли и который был назван «самоконтроль» (selbstkontrolle), феноменологически проявляется в произвольном внимании, направленном на целевой объект, и усилиях субъекта повысить уровень собственной активности. Эмоции, сопровождающие деятельность, воспринимаются как мешающие и постоянно присутствуют в сознании субъекта. При этом эмоции связаны преимущественно с конечным результатом (например, чувство опасения — «получится ли?»). Переживаемая эмоциональная напряженность оказывается выше, чем операциональная напряженность (т. е. напряженность, обусловленная характером задачи). При возникновении препятствий необходимы дополнительные циклы произвольного контроля для того, чтобы предотвратить срыв деятельности.

На уровне субсистем, обеспечивающих волевые функции, «самоконтроль» характеризуется направленностью на активное подавление факторов, выводящих систему достижения цели из равновесия (например, подавление конкурирующего намерения или мыслей о неуспехе в ходе деятельности). Это подавление осуществляется волевым усилием со стороны «Я», которое сопровождается переживанием конфликта на сознательном уровне. Подавляемые события имеют, однако, определенный потенциал противодействия, что, в свою очередь, приводит к необходимости нового цикла подавления и, таким образом, к эскалации контроля. Процесс согласования внутри системы при этом может настолько затянуться, что изначальная тенденция действия так и не будет инициирована либо, будучи инициированной, не получит завершения: директивный гиперконтроль приводит парадоксальным образом к потере контроля. Кроме того, попытки подавления негативных факторов на произвольном уровне (например, в виде «самоприказа») задействуют значительное количество ресурсов, которые могли бы быть направлены на регуляцию действия. Исследованию этого механизма посвящено значительное количество работ в области клинической психологии и психотерапии [Франкл, 1990; Wengег & Rорег, 1988].

Другой тип волевой регуляции был назван Ю. Кулем «саморегуляция» (selbstregulation). Феноменологически это проявляется прежде всего в непроизвольном внимании к целевому объекту и отсутствии усилий со стороны субъекта, направленных на энергетизацию своего поведения. Эмоции связаны большей частью с процессом выполнения действия (например, досада — «я сделал это не совсем правильно», радость — «это я сделал хорошо»). Эмоциональная напряженность остается относительно низкой, несмотря на объективно высокую операциональную напряженность. Возникающие в ходе деятельности препятствия вызывают непроизвольное увеличение усилий субъекта, направленных на достижение цели.

В основе «саморегуляции», по представлению Ю. Куля, лежат совершенно иные связи между субсистемами контроля за действием, чем те, которые обеспечивают «самоконтроль». При «Саморегуляции» система функционирует по «демократическому» принципу: эффект регуляции складывается из совместной работы всех компонентов системы, из взаимодействия индивидуальных «воль» и не нуждается в постоянных контролирующих влияниях Я. Приход возмущающего воздействия не затрагивает систему в целом и перерабатывается на локальном уровне и лишь после этого (!) задействует контролирующие функции Я, т. е. произвольный уровень регуляции. Очевидно, что такой принцип регуляции является в ресурсном отношении более экономным.

Авторы, рассматривающие роль «обратной связи», считают, что она нужна:

1) для получения сведений о начале, законченности или незаконченности действий;

2) для корректирования действий по ходу их выполнения при вмешательстве посторонних факторов (помех);

3) для приобретения опыта выполнения действий (научения).

Однако эти общие положения требуют конкретизации с учетом разных видов «обратной связи».

Различают внешнюю и внутреннюю «обратную связь». Первая служит в большей степени для контроля за результатом действия, вторая — скорее для контроля за характером действия, за тем, как оно осуществляется по силовым, временны?м и пространственным параметрам движений. В качестве внешней обратной связи у человека выступают не только зрительные, звуковые, тактильные сигналы, но и вербальная информация, получаемая от других лиц.

В соответствии с этим делением возникли представления о внешнем и внутреннем контурах управления (Л. В. Чхаидзе [1965]).

Внешнее кольцо управления частично находится вне тела человека (получение зрительной и слуховой обратной связи с помощью дистантных органов чувств), поэтому ряд авторов (Т. Рач [1960]; А. А. Гидиков [1965]) относят его к путям с открытым концом. Это контур управления, замкнутый только функционально. Внутреннее кольцо полностью находится внутри организма и может считаться замкнутым контуром не только функционально, но и морфологически.

На первых стадиях овладения двигательным действием главную нагрузку несет внешний контур (зрительный контроль). По мере овладения действием повышается роль внутреннего контура управления, и в ряде случаев он обеспечивает даже более точное выполнение действия, чем внешний контур. С другой стороны, имеются данные (Р. Линкольн [Lincoln, 1956]), что на первых этапах упражнения (5–6 попыток) лучший эффект достигается благодаря кинестетической информации, в последующем же лучший эффект дает словесная информация. Поэтому можно полагать, что роль играет не столько то, используется ли внешний или внутренний контур самоконтроля, сколько то, каков вид канала, по которому поступает информация. Например, В. Е. Бушурова [1959] показала, что выключение из контроля осязания более всего сказывается на регулировании усилий, выключение слуха — на регулировании темпа движений, выключение зрения — на регулировании направления и пути движения.

Л. В. Чхаидзе считал, что внешнее и внутреннее регулирующие кольца принципиально отличаются друг от друга: внешнее кольцо осуществляет контроль за смысловой частью двигательного действия, а внутреннее кольцо — за синергическими автоматизмами. Автор обосновывал это тем, что проприорецепторы не связаны непосредственно с сознанием. Данное утверждение автора вызывает удивление: как же тогда человек осуществляет так называемые дозированные движения, в которых он на основе проприорецептивных сигналов управляет движениями по заданным усилиям, амплитуде и времени? Очевидно, автор ошибочно отождествлял осознавание (ощущение) движений и участие в последующем воспроизведении этих движений внутримышечных и межмышечных синергий (координаций), которое, действительно, происходит без вмешательства сознания человека.

Н. А. Бернштейн указал на слабость этих представлений в предисловии к книге Л. В. Чхаидзе [1970]. Автор предисловия писал, что резкое разграничение между собой внешнего и внутреннего контуров управления ничем не оправдано, так как центральных аппаратов, выполняющих действительные функции управления и координации, достигают уже переработанные сенсорные синтезы, в которых срастаются между собой обработанные в низовых ядрах сигналы от всевозможных видов периферических рецепторов. Эта точка зрения Н. А. Бернштейна созвучна представлениям П. К. Анохина об афферентном синтезе.