– Возможно. – Он пристально смотрел на нее.

Было бы неразумно уклоняться от его расспросов и дальше. Быть может, ему что-то известно? И он хочет подвергнуть ее какой-то проверке?

– Верховный священник прислал ко мне своего сына Милана, чтобы мы вместе взошли на гору волшебства.

Канали убрал руку с ее груди.

– Это не похоже на Нандуса.

– Верховный священник возжелал, чтобы я показала его сыну Милану красоты искусства любви и чтобы встреча с обычной женщиной уже не разожгла в нем страсти. Верховный священник тревожился, что его сын мог поддаться искушению невинной любви. Милан пришел ко мне как раз в том возрасте, когда юноши влюбляются. – Нок говорила медленно, тщательно взвешивая слова.

Она вспомнила, чему ее учили в самом начале пути, когда она только готовилась стать Белой Тигрицей. Лучшая ложь – это ложь, которая близка к правде.

– Это верно. – Великий комтур ухмыльнулся. – Познавший твои услады уже не сможет достичь наслаждения в объятиях простой девицы. – Улыбка сползла с его губ. – Кто еще из семьи Тормено приходил к тебе?

– Сам верховный священник, – поколебавшись, ответила Нок.

Канали кивнул. Судя по выражению его лица, он уже знал об этом. Что еще ему известно?

– Я хочу, чтобы ты присмотрела за семьей Тормено. Для меня, – тихо, но настойчиво произнес комтур. – Через несколько недель я вернусь в Цилию и снова навещу тебя. Тогда-то ты и расскажешь мне, что тебе удалось узнать.

– Сейчас в городе остался только Фабрицио Тормено, а он…

– …волочится за каждой юбкой, как известно, – перебил ее Канали. – Тебе будет несложно заманить его к себе в постель. И, полагаю, он из тех юнцов, которым нравится бахвалиться перед красивой женщиной. Он расскажет тебе о своей семье все. А ты расскажешь мне. – Убрав ее руку, мужчина встал. – И я больше не желаю видеть здесь ничего подобного, когда я приду к тебе в следующий раз. Неужели ты думала, будто мне неизвестно, что это такое на самом деле?

Нок потупилась, изображая полное смирение. Она думала о том, что с легкостью могла бы убить Канали голыми руками, когда наступит его час. Марио еще нельзя было назвать стариком, но он был низкорослым и худощавым. Нок и сама была маленькой. Но она Белая Тигрица.

Она помогла ему надеть брэ – нижнее белье с длинными штанинами. Затем натянула на поросшие седым волосом икры шоссы. Глядя на нее сверху вниз, комтур самодовольно улыбался.

Даже столь умный человек, как этот Канали, не может удержаться от глупых мыслей о собственной власти, когда женщина стоит перед ним на коленях, подумалось Нок. Мужчинами так легко управлять… Будто случайно она дотронулась до уда Великого комтура.

Канали тихо вздохнул.

Коснувшись губами его сосков, Нок набросила на него рубашку. Не позволяя ему и пальцем шевельнуть, она полностью одела его. А затем провела к раздвижной двери, которая выходила на лестницу, ведущую во внутренний двор.

– С нетерпением жду нашей новой встречи, – жарко шепнула она ему на ухо, подарив последний страстный поцелуй.

– Я щедро одарю тебя нефритом, если ты расскажешь мне о Тормено. – Мужчина улыбнулся. И ушел, даже не оглянувшись.

Убедившись, что Великий комтур удалился, Нок хлопнула в ладони. Почти сразу же в комнату вошли ее служанки с ведрами горячей воды. Нок не терпелось смыть с кожи его запах.

Она с тревогой думала о словах Канали. Он собирается вернуться сюда? Великий комтур, правая рука Великого магистра, еще никогда не бывал в Цилии, а теперь он хочет приехать в самую южную провинцию империи снова? Дважды всего за несколько месяцев? И почему он так интересуется семьей Тормено? Быть может, ордену уже известно об особом даре Милана?

Нок повернулась к служанкам, которые выливали горячую воду в огромную кадку. Комнату наполнили клубы пара, и женщина наслаждалась горячей влагой, оседавшей на коже. Вероятно, ей еще нескоро придется принимать ванну в следующий раз. Белой Тигрице хотелось побаловать себя перед отъездом. Еще до восхода солнца Нок покинет город и отправится на поиски Милана. Говорят, он где-то на юге. Это было последнее, что она о нем слышала.

Милан подошел к оврагу, где в окружении дубовой рощи находилось болотце. Как он и предполагал, свиньи остались в целости и сохранности. Нежась в грязи, они уставились на парня. Вид у них был весьма довольный.

Грим затаился поблизости, в этом Милан не сомневался. Где-то сзади спрятался Раинульф. Милан был уверен, что на этот раз лучник убьет сказочного медведя. Вся деревня верила в то, что Раинульф – Стрела Роз. Этого должно быть достаточно. В его плане не было ни единого изъяна, и все же Милана терзало плохое предчувствие. Когда он вызвал Человека-ворона на поединок, он тоже был уверен, что не может проиграть…

Юноша беспокойно оглянулся и вдруг заметил, что в грязи что-то блестит. Отогнав двух свиноматок, он вытащил из болотца обломок собственного меча. Значит, грим опять сможет орудовать челюстями!

Милан нащупал короткий клинок на поясе – вчера Раинульф отдал ему один из своих мечей, которыми обычно сражался. Из зарослей на противоположной стороне оврага донеслось тихое рычание. Взвились в воздух сухие листья, полетели во все стороны обломки тонких веток – комок тьмы вырвался из кустарника. Грим!

Свиньи с визгом бросились врассыпную. Милан выхватил меч из ножен и отступил в сторону, надеясь напасть на медведя сбоку.

Но грим, невзирая на огромные размеры, оказался на удивление маневренной тварью. Приземлившись передними лапами в грязь у самого болотца, он мгновенно развернулся в сторону юноши. Распахнулась его невероятная пасть – огромная, бездонная, всепоглощающая! Длинный язык змеей метнулся вперед, обхватил запястье Милана.

Юноша отчаянно пытался вырваться. Он чувствовал, что проигрывает. Все происходило так быстро. Разжав пальцы, он перехватил падающий меч левой рукой и всадил клинок в язык чудовища.

А пасть все распахивалась. Дыхание существа отдавало сладковатой вонью разложения. Язык неумолимо подтягивал жертву к зияющему провалу рта.

Где же Раинульф? Почему он не стреляет?

Милан извивался, пытаясь увернуться от острых клыков чудища. Пасть достигла поразительных размеров, и темный проем впереди по-прежнему увеличивался.

Язык создания неотступно подтягивал жертву к себе, преодолевая ее сопротивление. От силы натяжения Милан чувствовал, что у него вот-вот вывихнется плечо. Он больше не мог сопротивляться. Споткнувшись о ряд зубов существа на нижней челюсти, он упал в огромную пасть волшебного медведя.

И челюсти сомкнулись.

– Отойди! – завопил Раинульф.