— ПДЧ для Грузии и Украины было бы точкой невозврата?

— Думаю, что да. Но сейчас нужно подчеркнуть, что в этой ситуации нет победителя.

— Одна из проблем между Россией и НАТО касается создания общественного форума — структуры, которая бы привлекала НКО для проведения разъяснительной работы о сотрудничестве между Россией и НАТО? Из-за чего спор?

— Никаких особых проблем здесь нет. Мы за привлечение экспертного и научного сообщества к обсуждению вопросов безопасности в Европе — в перспективе. Вопрос в том, что сам механизм подбора научных кадров требует дополнительного осмысления. Мне бы не понравилось, если кто-то в Брюсселе станет называть участников от России, а у нас возможности отбирать американских политологов не будет. Пусть само государство формулирует принципы отбора.

— Перед началом саммита представители России не раз высказывали претензии, что программа Совета Россия — НАТО как-то ущемляет президента Путина, не дает ему возможности выступить. Но ведь никакое публичное выступление не предусмотрено форматом встречи.

— Небольшое протокольное разногласие имело место. Около полутора недель назад мне прислали программу заседания Совета Россия — НАТО. В ней было написано, что его откроет генсек НАТО Яап де Хооп Схеффер, потом несколько приветственных фраз скажет президент Путин. Нас такой формат устраивал.

Приезд президента России на саммит НАТО — событие знаковое, беспрецедентное. Я уверен, что и для журналистов было бы очень интересно посмотреть и послушать. Однако в пятницу пришла другая бумага, в которой было написано, что выступать будет только Яап де Хооп Схеффер. Так в серьезных протокольных вопросах вообще-то не бывает. Я у них спрашиваю: «Это как? Какой бумаге верить?» Они создали проблему на пустом месте. А это недоразумение еще совпало с заявлением Схеффера, что Путину следует воздержаться от пустой риторики. Возникло впечатление, что они рассчитывают на роток набросить платок.

— А с какой целью они могли это сделать?

— Их решение было непродуманным. Путин творческий человек, он всегда найдет способ высказаться. И чем больше на него давить, тем сильнее он может ответить. Однако эта протокольная дискуссия не должна затмевать смысловые разногласия. Не должно возникать впечатление, что это противоречие едва ли не главное событие саммита. Ключевой для нас момент связан с согласованием политического документа.

— И все-таки президент Путин выступит в Бухаресте?

— Было бы странно, если бы мы ограничились доверительным общением президентов и покинули Бухарест вообще без комментариев. Мы можем ждать как минимум выступления Сергея Лаврова. Что касается выступления президента, мы исходим из утвержденного формата — доверительный формат не предполагает использование мегафонной дипломатии. Практически все первые лица останутся в Бухаресте, чтобы присутствовать на Совете Россия — НАТО. Я тоже буду присутствовать и уверен, что стану свидетелем попыток найти компромиссное решение. А будет ли официальная реакция президента? Если переговоры будут конструктивными, зачем ему после этого что-то объяснять и рассказывать? Можно ограничиться тем, что МИД прокомментирует.

Источник: «Российская газета». 07.04.2008.

— Дмитрий Олегович, как вы оцениваете результаты саммита НАТО в Бухаресте? Удалось ли России реализовать свои интересы?

— Российская делегация все поставленные задачи выполнила. Саммит не является некой отправной точкой нашего сотрудничества с альянсом. Это скорее возможность для диалога на высшем уровне. До саммита у нас были большие сомнения относительно того, собирается ли Североатлантический альянс с нами считаться при принятии серьезных решений. Сказать, что ситуация полностью изменилась в нашу пользу, нельзя. Тем не менее факт остается фактом: Россия стала неотъемлемым фактором при принятии всех решений НАТО. А это очень важный итог.

На саммите никто не собирался сглаживать разногласия между Москвой и Брюсселем. Президент России Владимир Путин использовал в полной мёре формат дискуссии со своими коллегами из стран-членов НАТО, чтобы донести позицию России по принципиально важным вопросам. Конечно, все разногласия по ПРО, Косово, контролю над вооружениями и философии партнерства с альянсом у нас сохранились. Но самое главное то, что мы не попрятались друг от друга в окопы, а продолжаем диалог. Наш разговор с НАТО получился откровенным. Путин говорил прямо, не избегая острых оценок и эмоций.

— Вы могли бы однозначно сказать — этот саммит был провальным или успешным с точки зрения российских интересов?

— Ни то и ни другое. Он был позитивным с той точки зрения, что мы решили все поставленные перед собой задачи. Например, планы расширения НАТО на Восток не вышли на уровень реализации и просто остались планами. Несмотря на красивые слова, которые были сказаны в адрес Киева и Тбилиси, никакого ПДЧ Украине и Грузии выдано не было. Это очень важный итог.

России и Западу удалось сблизить позиции по Афганистану. Москва проявила добрую волю и предоставила свои железные дороги для наземного транзита грузов невоенного назначения в поддержку Международных сил содействия безопасности, которые действуют на территории Афганистана согласно решению Совета Безопасности ООН. Без такой помощи со стороны России натовская операция в Афганистане могла захлебнуться. Все это говорит о том, что там, где наши с альянсом интересы совпадают, мы действуем динамично и слаженно.

Что касается разногласий, то России, прежде всего, не нравятся планы по расширению НАТО. Мы этому будем очень жестко противостоять. По Косово наши с Западом точки зрения давно уже разошлись. Вопрос даже не столько касается судьбы самого края, сколько нарушений международного права. Все эти разногласия остались. Тем не менее, они не ставят под сомнение необходимость продолжать российско-натовское сотрудничество.

— Будет ли Россия дипломатическими и политическими методами противодействовать планам Украины по вступлению в НАТО?

— Мы не то что будем противодействовать вступлению Украины и Грузии в альянс, мы будем предупреждать натовцев о тех необратимых процессах, которые начнутся вследствие включения этих государств в блок. Ведь всем понятно, почему президент Грузии Михаил Саакашвили апеллирует к НАТО. Он сам не собирается мирным путем разрешать территориальные споры. Он хочет прибегнуть к вооруженной силе. Для этого ему нужна индульгенция. Ее может предоставить только НАТО. Иными словами, Саакашвили хочет спровоцировать альянс на участие в военных действиях далеко за пределами географии НАТО — на южном Кавказе. Я сильно сомневаюсь, что натовцам это нужно.

Что касается Украины, то можно определенно сказать, что во время президентства Джорджа Буша президент Виктор Ющенко уже точно не сядет как равноправный партнер за один стол с натовскими лидерами. Не верю, что это произойдет и в будущем. Вступлению любой страны в НАТО должен предшествовать референдум. Решение должны принять все жители Украины. Готовы ли они посылать своих парней на верную смерть в Ирак или Афганистан, отрабатывая атлантическую солидарность? Об этом надо спросить самих украинцев. Насколько мне известно, украинский народ не заинтересован влезать в горячие точки ради чьих-то отвлеченных интересов. Надо понимать, что НАТО — это не спортивный клуб или музыкальное объединение. Это военная организация. Если ты туда вступаешь, то должен подчиняться общей дисциплине. Если тебе скажут ехать на войну, то тебе придется это делать. Если не будешь подчиняться, то тебя выставят из альянса.