– Прочтите лучше вот эти бумаги. Во-первых, они чистые, а во‑вторых, узнаете последние данные, а не столетней давности.

– Благодарю. Для меня старое и новое одинаково важно. Большое спасибо. Очень вам признателен. Извините.

А сверху как раз лежало свидетельство о смерти Матиуша.

«Рост: 1 м 30 см. Возраст: лет одиннадцать… – читает учёный. – Причина смерти: отравление организма с младенческих лет спиртным и табаком…»

У старика был сын-адвокат, и вот он решил поделиться с ним радостью по поводу такой редкой находки.

«Дорогой сын, – писал учёный, – я счастлив, что мой научный труд обогатят столь интересные сведения…»

Сын прочёл письмо, и его словно осенило: «Уж не Матиуш ли это?» Как быть? Тащиться в такую даль неохота, но, с другой стороны, если догадка подтвердится, его ждёт всемирная слава.

Старик слово в слово переписал свидетельство о смерти Матиуша, а сын опубликовал его в газетах. Книга выйдет через десять лет, а газета – на следующий день.

Что тут началось, описать невозможно. Молодой король защищался как мог. «Документы, – заявил он, – пожалуйста, читайте, но в тюрьму никого не пущу!» Но распоряжениям его грош цена, ведь он теперь не король, а наследник престола. А Старый король разрешил посетить тюрьму.

Началось следствие. Фельдшер увиливает от ответа, хитрит – словом, тень на ясный день наводит. От заключённых тоже не добьёшься толку: мычат, как будто говорить разучились. Начальник тюрьмы выкручивается: то одно говорит, то другое. Сразу видно – дело нечистое.

Между тем известие о смерти Матиуша облетело весь мир.

Из уважения к Старому королю сообщили, будто сын его по этому делу не причастен, а во всём виноват генерал. И что Матиуш уже на острове был болен, потом переутомился в лагере негритянских детей и даже заразился там какой-то неизлечимой болезнью. И умер он не в тюрьме, а в больнице неподалёку от тюрьмы. А мальчик, которого видели в тюрьме, – сын плотника, который ремонтировал дом начальника.

Генерал понесёт заслуженное наказание, сообщалось в газетах, хотя он тоже не очень виноват. Произошло недоразумение. Молодой король послал телеграмму, в которой говорилось: «Устранить препятствие». А телеграфист, неизвестно почему, вместо слова «препятствие» написал «Матиуша». Вот генерал и решил, что надо его похитить.

Газеты опровергали друг друга, и каждая освещала печальное событие по-своему.

«Преступление или несчастье? – писала самая популярная газета в мире. – Перед человечеством – трагическая загадка. Хочется верить, что Матиуш умер своей смертью. Этот коронованный мальчик, борец за справедливость, первый король детей, храбрый защитник негров, увы, оказался смертен. Бурная жизнь подорвала его здоровье. Как яркая звезда засиял он над миром и угас. Непоправимая утрата, льются потоки слёз, грудь разрывается от рыданий. Но отчаяние было бы во сто крат ужасней, погибни он от руки убийц».

«Не всё ли равно, от чего он умер? – писала другая газета. – Главное, его нет в живых. Пока в этом не было уверенности, можно ещё было надеяться, сомневаться…»

«Мир праху его. Отважный воин, рыцарь без страха и упрёка, горный орёл и лев пустыни, покинул сей негостеприимный мир», – писала третья газета.

«Король-сирота! Нельзя забывать, что золотая корона венчала голову мальчика-сироты. Нельзя забывать, что под пурпурной мантией тревожно билось сердечко сиротки!» – писала четвёртая.

Матиушу всё простили. И когда какая-то газета заметила вскользь, что Матиуш совершал иногда ошибки, редактора чуть не растерзали. Он целую неделю боялся нос высунуть на улицу, перестал бывать в театре из страха, что его изобьют.

В школах решили собирать деньги на памятник Матиушу.

В столицу Матиуша поступило семнадцать тысяч телеграмм.

Выражаем глубокое соболезнование по поводу тяжёлой утраты, постигшей всю страну.

Чувство гордости за своего короля должно служить вам утешением в несчастье.

Ваш король одержал величайшую победу: он покорил сердца людей всего мира.

Хорошо бы, высказался кто-то, для увековечения памяти Матиуша осуществить хотя бы одну из его реформ. Предоставить, например, детям свободу, за которую юный король боролся на протяжении всей своей короткой жизни. «Вздор и нелепость! – возразили ему. – Если детям дать свободу, они будут от радости на головах ходить, и получится, будто они в восторге от смерти Матиуша. А куда же это годится!»

Шагает Матиуш по шоссе, держит путь в родную сторонку. Но на душе у него невесело. Была над головой крыша, был кусок хлеба, а теперь он опять один на белом свете. В тюрьме тяжело, слов нет, но разве мысли о будущем не тяжелей корзины с углём? А работать всё равно надо, задаром есть хлеб не годится, даже если дадут. И скрываться придётся, чтобы не было больше из-за него войн. Остановился Матиуш и записал в своём дневнике:

Жизнь – это неволя.

Но как бы опровергая его слова, запел соловей. Прислонился Матиуш к плетню и заслушался.

«Почему люди не похожи на птиц?»

Зашёл Матиуш в придорожную харчевню, подкрепился и двинулся дальше. «Пойду пешком», – решил он. Денег на еду хватит, если тратить экономно. Ехать на поезде не хотелось. Ему казалось, король-изгнанник должен возвращаться в своё отечество пешим и босым. И думается в дороге хорошо. Наверно, пчёлки-мысли от ходьбы колышутся и быстрей порхают.

Проходя через маленький городишко, Матиуш прочёл в газете сообщение о своей смерти. «Вот и прекрасно. По крайней мере искать не будут».

Попутчики, как водится, заговаривают с ним, иной подвезёт немного, коли по пути. Всякий видит: нездешний. Но Матиуш отвечал на вопросы неохотно:

– Сирота. В родные края иду.

Врать он не любит и от любопытных отделывается так:

– Это долгая история…

Вот наконец и родная сторона. Опустился король-изгнанник на колени и поцеловал землю: то ли приветствовал её, то ли прощения просил.

– Откуда идёшь? – остановил его пограничник.

– Издалека!

– Куда путь держишь?

– Домой.

– А где твой дом?

– Где дом? Не знаю.

– Документы есть?

Матиуш вспомнил, что надзиратель снабдил его на всякий случай фальшивой бумажонкой, и показал пограничнику.

– Сын тюремного надзирателя?

– Нет, – улыбнувшись, сказал Матиуш, – сын короля.

– Ого! Знатного ты рода! Ну ступай!

Пограничник, конечно, не поверил. Но Матиушу это безразлично. Он смертельно устал. Мысли-пчёлки молчат, не подсказывают, как быть, куда идти. А ноги сами несут его к столице. Матиуша терзает голод, силы на исходе.

Поблёкшая, мятая фотография королевы (кроме него, пожалуй, никто и не догадается, что это королева), ракушка, камешек, чёрный как уголь кусочек сахара, огрызок карандаша да тетрадка, куда он записывает заветные мысли, – вот и всё его богатство.