коварная сучка. Она распустит слух быстрее, чем ты моргнешь. Она и обо мне всем рассказала. Но это касалось Джо, и мы уже были помолвлены, поэтому никому не было дела. Кроме того, мы с Джо из совершенно разных отделов.

— Да, — говорю я. — Как так вышло, что я ничего об этом не знала?

Дженнифер пожимает плечами:

— Ты была в ангаре сколько? Семь лет? Откуда бы ты об этом узнала?

— Точно. Должна признать, что мне здесь нравится. Приятно находиться рядом с людьми. Во всей этой суете.

— Хреново, что ты уходишь. Знаешь, ты всегда можешь передумать. Даже если МакАллистер не хочет, чтобы ты здесь была, Стоунволл-старший точно хочет.

— Нет, — говорю я, вздыхая. — Я действительно написала книгу и в ближайшее время собираюсь ее опубликовать. Вот почему я ухожу. Мне просто нужно двигаться вперед, понимаешь? Я нахожусь здесь с колледжа. Пришло время.

— Ну, я не хочу твою работу, Элли. Мистер Стоунволл сказал мне тебя заменить, но, честно говоря, я не знаю, как смогу это сделать. У меня есть и своя работа. И, возможно, она не такая увлекательная, как то, чем занимаешься ты, но мне она нравится. Я к ней привыкла. И я хорошо ее выполняю. Я, скорее всего, все испорчу, когда ты уйдешь.

— Нет, не испортишь, — говорю я, улыбаясь. — Я все тебе покажу. И если у тебя на этой неделе найдется время, то я даже позволю тебе пойти со мной.

— Это было бы здорово, — говорит Дженнифер. — Я найду время.

***

Дженнифер действительно сопровождает меня, и до конца недели я передаю ей всю информацию о своем расписании. Но даже несмотря на то, что на этой неделе я выполнила все, что сказал мне Мак, я чувствую себя подавленной.

Утро пятницы, и вообще-то это первый день, когда Мак пришел в офис. Прямо сейчас я слышу, как он разговаривает по телефону в своем кабинете. Это меня убивает.

Больше всего на свете мне хочется ворваться туда и все ему высказать.

На самом деле, я представляла это всю неделю. Представляла, как захожу туда, хлопаю этой смежной дверью и просто набрасываюсь на него. А потом я полностью теряю связь с реальностью, потому что представляю, как он толкает меня к стене и целует, в то время как его рука скользит мне под платье.

Да. Сегодня я надела платье, хотя сегодня и пятница.

По-правде, то самое платье. Платье-карандаш от Виктории Бекхэм за две тысячи долларов.

И я не расстегнула нижнюю молнию. Специально. Хочу ходить перед ним, виляя задницей, и сводить его с ума. Хочу заставить его пожалеть, чтобы он никогда так со мной не разговаривал. Заставить его умолять меня принять его обратно.

Боже. Почему я обманываю себя?

Я смотрю на свой стол и хмурюсь, глядя на два лежащих там телефона. Я всю неделю таскала с собой телефон Хита, не в силах стереть то, что ему присылала. Не в силах даже открыть сообщения и посмотреть на все те глупые-глупые вещи, которые я написала. Не в силах отпустить эту мечту.

Мак считает меня сумасшедшей. «Тебе нужна профессиональная помощь». Вот мудак. От этого действительно больно. Это была безобидная фантазия. И никто не должен был видеть эти сообщения. Если в сообщении говорилось «невозможно доставить», то как, черт возьми, я должна была предположить, что они все окажутся доставлены, как только телефон снова включат?

Не моя вина, что МакАллистер Стоунволл наткнулся на мою фантазию без приглашения.

Резкий стук в смежную дверь заставляет меня вернуться к реальности.

Я встаю и говорю «Входите», командным голосом. Хорошо. Я хочу все высказать, и этот ублюдок… открывает дверь и входит, при этом он выглядит так, словно только что закончил модную фотосессию для обложки мужского журнала.

— Дженнифер говорит, что ты…

— Подождите секунду, мистер Не-Такое-Уж-Совершенство, — кричу я, поднимая руку и обходя стол. Маленькие шажки, которыми мне приходится передвигаться в этом узком платье-карандаше, делают мою вспышку гнева менее эффектной, но я тяжело сглатываю и поднимаю голову, решая постоять за себя. — Ты высказал мне все те вещи в понедельник, и теперь моя очередь говорить…

Я замолкаю, потому что он осматривает на меня с головы до ног, словно хочет съесть. Я жду, когда его взгляд вернется к моему лицу. Меня пленят его лазурные глаза, и я внезапно замираю. От его взгляда у меня начинают торчать соски.

Он не скучает по этому.

— Ваша очередь говорить о чем, мисс Хэтчер?

Я прочищаю горло и глубоко вздыхаю:

— Это нечестно. Все то, что ты сделал и сказал мне в понедельник, не было справедливым!

— Почему ты кричишь? — спокойно спрашивает он.

— Я не кричу, — практически кричу я. — Но я злюсь, поэтому рада, что ты так думаешь. Потому что ты должен.

— Я должен? — спрашивает он.

Боже. Я говорю, как идиотка.

— Ты обвинил меня в том, что я, что? Неуравновешенная? Только потому, что у меня здоровая фантазия? И есть творческое воображение? Есть…

— Великое заблуждение о моем брате? — вставляет он, и теперь его голос тоже звучит громче.

— Я не больна, и мне не нужна профессиональная помощь! Ты — вот кто болен! У тебя нет фантазий, разве что трахаться со своими подчиненными на работе! Ты скучный. Слишком скучный для меня, это уж точно. Ты даже не можешь оценить мечту. На самом деле, мне тебя жаль. Отстойно быть тобой. Так что, я рада, что я — не ты!

— Ну, — говорит он, подходя ко мне. Я отступаю, не уверенная в том, что он делает. Но он проходит мимо меня, а затем проскальзывает за мой стол и садится.

В мое кресло.

В мое гребаное кресло!

— Тогда я прошу прощения за оскорбление. Я должен был быть более профессиональным в этом.

— Почему ты сидишь в моем кресле?

— А почему бы и нет? Это тебя беспокоит?

— Ну, да. Да, беспокоит. Это мой офис.

— Я купил все в этом офисе для тебя.

— Для меня, точно! — я все еще кричу. Бьюсь об заклад, нас сейчас слышит не только Стефани, но и весь седьмой этаж. Ну, по крайней мере, меня. «Элли устраивает еще одну сцену», вероятно, говорят они.

— И я хотел сходить с тобой на свидание на прошлых выходных, а ты сказала «нет».

— Ты хотел, чтобы все развивалось слишком быстро. И это я виновата в том, что мне нужно было пространство, а тебе нет?

— Тогда зачем лгать? — он откидывается назад в моем кресле, локтем одной руки опирается на