— Да.

— Что мы знаем об этой девушке?

— Ее зовут Роуз Беннетт. Она проснулась незадолго до того, как Рафаэль пришел забрать меня.

Папа игнорирует мой пассивно-агрессивный выпад и копает глубже. — Что еще?

— У нее есть шестинедельный сын по имени Лиам. Я не знаю о нем многого, кроме… — я замолкаю, не уверенный, стоит ли мне делиться этим или нет. Кроме того, что маленькая, маленькая поврежденная часть моей души высовывает свою глупую голову и выдавливает слова из моего рта. — Кроме того, что она утверждает, что он мой сын.

Рафаэль напрягается рядом со мной, удивление уходит волнами, так как я не поделился с ним этой подробностью по дороге. Дядя Лео выплескивает череду проклятий себе под нос. Единственный, кто не реагирует, — это папа. Он смотрит на меня так, будто я только что не выронил огромную бомбу. После долгой паузы он встает и идет к бару, наливая себе палец скотча. Он глотает его, а затем наливает еще и еще.

— Это невозможно, — дядя Лео заполняет тишину, озвучивая мысли всех в комнате и мои точные слова Роуз ранее.

Я продолжаю смотреть на папу, но я адресую свои слова дяде. — Это то, что я ей сказал, но она клянется, что это правда.

— И ты ей веришь? — недоверчиво спрашивает дядя Лео. — Она практически незнакомка.

— Да, — говорю я без колебаний, и эта измученная часть моей души снова берет под контроль мой рот, прежде чем я успеваю рационально говорить.

Дядя Лео насмехается надо мной, как будто видит во мне наивного ребенка. Я ненавидел, когда он так делал в детстве, и ненавидел это еще больше, когда стал взрослым.

— Ты не думал, что она может пытаться обмануть тебя, заставив думать, что ребенок твой? Что она видит, насколько ты богат, и просто гонится за деньгами?

— Вот для чего нужен тест на отцовство, — указывает Рафаэль, заслужив суровый взгляд нашего дяди.

— Но доктор… — пытается дядя Лео.

— Хватит, — глубокий голос папы заполняет офисное пространство, заставляя всех нас замолчать. Он выпивает еще два стакана, прежде чем вернуться в свое кресло. Наклонившись вперед на локтях, он кладет подбородок на сложенные руки и закрывает глаза.

Я внимательно смотрю на него, отчаянно желая узнать его мысли. Папа воспитал меня и моих братьев и сестер быть справедливыми, сначала собирать все факты и всегда слушать с открытым умом. Это сделало его уважаемым и опасным лидером в мире, который редко признает эти черты. Я просто надеюсь, что он проявляет те же самые добродетели прямо сейчас.

Глубоко вздохнув, папа открывает глаза и тяжело выдыхает, как будто он только что принял тяжелое решение. — Тебе нужно будет пройти повторное тестирование, Майкл. И на этот раз в другом учреждении. Если каким-то чудом ты не бесплоден, мы сделаем тест на отцовство.

Слыша, как папа думает, что невозможное на самом деле может быть возможным, я вселяю в эту глупую частичку моей души надежду. Я знаю, что надежда будет раздавлена только тогда, когда неизбежное станет реальностью.

— Я пойду сегодня.

Роуз

Я не лгала Майклу, когда сказала, что устала. После расслабляющего душа и обезболивающего эффекта обезболивающих я быстро засыпаю.

Лиам заполняет мои сны, и я просыпаюсь в слезах. Желание обнять сына настолько сильно, что я чувствую, будто задыхаюсь. Он, должно быть, так напуган и растерян сейчас. Меня нет уже как минимум неделю, и за это время может произойти многое. Я верю, что Анетт присмотрит за ним, но как долго? Рискнет ли Эвелин отправиться в город, чтобы забрать Лиама? Мы никогда не обсуждали эту возможность, потому что каждый сценарий предполагал, что он будет со мной, если мне придется бежать. Но папа наверняка больше не будет следить за ней, поскольку он, по сути, вытер руки от меня.

И тут меня внезапно охватывает ужасающая мысль. А что, если папа вернется в город, чтобы найти и забрать моего сына? А что, если он продаст его в ту же сеть торговцев людьми, что и меня?

Я должна добраться до Лиама. Как-то.

Привезти его сюда, в Майами, опасно, но оставить его там, в Италии, или с Эвелин — так же рискованно. Каждый вариант, который мне попадается, отстой, и в этот момент вопрос в том, какой из них отстойнее.

Имея цель, я встаю с кровати и занимаюсь делами, прежде чем осмелюсь выйти из спальни. Я высовываю голову из двери, жду и слушаю. Тихий звук работающего телевизора доносится по коридору. Майкл вернулся домой и просто не хотел меня будить? Это тактично с его стороны, но теперь я проснулась и готова вернуться к нашему разговору, который был раньше, а затем пойти забрать сына.

Я иду по коридору, мои шаги медленнее, чем обычно, потому что даже с обезболивающими на борту, каждый дюйм моего тела болит. Выйдя за угол, я говорю, прежде чем действительно посмотреть на фигуру на диване: — Майкл, мы можем поговорить?

Мужчина на диване оборачивается, и я кричу.

Потому что это не Майкл.

Я разворачиваюсь и бегу, довольно жалко, обратно в комнату Майкла.

— Черт. Подожди! — кричит мне вслед мужчина.

Я не слушаю, потому что не знаю его, и этого достаточно для меня.

Захлопнув дверь за собой, я прижимаюсь к ней спиной, пока вожусь с замком. Через секунду незнакомец стучит в дверь. Он не сердится и не требователен, но я отступаю от двери и смотрю на нее так, будто Халк все равно собирается ворваться.

— Роуз?

Я замираю. Откуда он знает мое имя?

— Роуз? — снова пытается он, на этот раз его тон немного мягче. — Полагаю, Майкл не сказал тебе, что оставляет меня охранять?

Нет. Нет, не сказал.

Мужчина усмехается, когда я молчу, как будто он находит все это забавным. Что-то, чего я не нахожу. — Ну, в любом случае, слушай. Меня зовут Энцо. Я работаю с ним, — он замолкает, словно ожидая моего ответа. — Мне правда жаль, что я тебя напугал, — он заканчивает, когда я молчу.

Он звучит раскаявшимся, и это трогает мои сердечные струны по какой-то причине. Я виню затянувшиеся гормоны.

— Откуда мне знать, что ты не лжешь? — я горжусь уверенностью в своем тоне.

Энцо громко и драматично вздыхает.

— О, хорошо. Ты там. Я думал, что ты в ванной или в шкафу или еще где-то, а я просто разговаривал сам с собой здесь, как идиот. Честно