Рита представлялась исключительно загадочным и многоуровневым явлением, скрытым от непосредственного наблюдения, но лежащим в основе всего и вся. Гимн Агни (РВ V.15.2) гласит: «С помощью закона закон основали они как основу (мироздания)». Это напоминает другой гимн (РВ V.2.8), создатель которого отмечает, что законом сокрыт закон Митры-Варуны. Третий гимн отмечает, что эти боги-хранители пестуют закон законом (РВ V.68.4). Рита оказывается одновременно связанной и с огнем, и с водой. В плане воды говорится об источниках закона, но пробуравить их просят бога огня Агни: «Пробуравь многие источники закона!» (РВ V.12.2). Интересно и такое встречающееся противопоставление: «Закон струят реки. Правду протянуло солнце» (РВ I.105.12). Величие и значение риты риши формулируют следующим образом:

Таким образом, рита придает истинность всей Вселенной в лице Неба и Земли. Более того: «Кроме указанных характеристик ведийской Вселенной, имеющих соответствие в слое, определяемое этимологическими связями вед. rta-, можно назвать и другие: „видимость“ (т. е. возможность воспринимать зрением) манифестаций „невидимой“ rta-, т. е. феноменального мира; „эстетичность“ этого мира (т. е. высшая упорядоченность, гармония, красота); воспроизводимость его в слове (аспект принципиальной воплощаемости); сакральность мира и его основных элементов как в их синхронном состоянии, так и в их становлении (сакрализованность операций сотворения мира)»[188].

Обращает на себя внимание и то, что вселенский закон ассоциировался в сознании ариев с прямотой, прямым путем:

Или:

Это воззрение находит себе прямую аналогию и на Руси, прежде всего в самом русском языке. А.Н. Афанасьев в свое время отмечал: «Понятиями движения, поступи, следования определялись все нравственные действия человека; мы привыкли называть эти действия поступками, привыкли говорить: войти в сделку, вступить в договор, следовать советам старших, т. е. как бы идти по их следам; отец ведет за собой сына, муж – жену…»[189]. Отсюда естественным образом возникло понятие по-ведение. С другой стороны, неправильное поведение именуется про-ступок или пре-ступление, и это понимается как отклонение человека с настоящей дороги и преступание им закона, который в данном случае мыслился как дорога, прямая линия, граница. Человека, не следующего обычаям, называют беспутным, непутевым, заблуждающимся. Если правда и закон ассоциировались на Руси с прямотой (выше уже упоминалось исследование P.M. Цейтлина, согласно которому корень прав означал «прямой, ровный», «прямой, правильный путь»), то зло и преступление, наоборот, с кривизной, Кривдой. В этой связи показательна надпись № 190 из киевской Софии, датируемая XIII в., которая гласит: «Господи, помилуй и прости раба своего Семена моего, во косе был согрешил»[190]. Еще И.И. Срезневский отмечал, что «косой» – это тот, кто отклоняется от прямого направления. В соответствии с этим, отмечает С.А. Высоцкий, указание надписи «во косе согрешиху» надо понимать так, что Семен согрешил, отклонившись от установленных моральных норм. Вновь мы видим генетическое родство русских и индийских представлений относительно основополагающих принципов мироустройства.

Следует отметить, что представление о прямом пути вселенского закона нашло свое отражение и в торжественном обряде во время принесения клятвы. Выше, в статье «О муже кроваве» «Русской Правды» по розенкампофскому списку, мы уже встречались с выражением «ити има роте по своей вере». Аналогичное выражение присутствует как в рассмотренной также выше статье 9 договора Новгорода с Готским берегом; кроме того, интересующий нас оборот также использовался в статьях 37, 47–49 и 115 «Русской Правды», текст которых будет приведен ниже. Все эти примеры свидетельствуют об устойчивом использовании «идти на роту» в языке древнерусского права. Однако похожие выражения присутствуют в целом ряде других индоевропейских языков: «И еще одно выражение объединяет кельтский с германским: ирл. oeth, готск. aips при нем. Eid, англ. oath „клятва, присяга“. Эта форма в буквальном смысле представляет собой отглагольное существительное от корня „идти“. Его отражением является также нем. Eidegang букв. „хождение к присяге“, т. е. к месту принятия присяги, – пережиток очень древнего обычая. Торжественная клятва включала несколько действий, одним из которых было шествие к месту присяги. К присяге „шли“: лат. ire in sacramentum „идти к присяге“, русск. (уст.) идти на роту»[191]. Как видим, обычай хождения к присяге восходит если не непосредственно к индоевропейской древности, то как минимум к эпохе общности большинства европейских народов. И из всех этих народов связь присяги со вселенским законом сохранил лишь русский народ. Ближайшую аналогию этой связи мы видим в индийской легенде, где бог велит одному персонажу rtam amisva «поклянись rta» (взяв rta в качестве гаранта), и этот персонаж rtam amit «клянется rta»[192]. Очевидно, бог требовал от человека высшей клятвы, клятвы самым высшим из всех возможных начал, и получает ее. Данный пример великолепно объясняет развитие мысли, которое в Древней Руси привело использование названия вселенского закона, в том числе и в юридической сфере.

В представлении ведийских ариев с ритой было тесно связано появление таких величайших благ, как слово и свет. В одном гимне риши восклицают: «Пусть движется вперед священное слово из сиденья закона!» (РВ VII.36.1). В другом они так описывают деяние богини утренней зари:

Это космогоническое деяние приписывается и богам вообще, причем особо подчеркивается их связь с ритой: «умножающие закон породили свет» (РВ VIII.89.1). В целом же по этому поводу отмечается: