Мысли сами по себе бежали впереди паровоза. Вернее, текли сами по себе, без моего сознательного участия.

Вдруг Неждан словно опомнился, встрепенулся, так бывает, когда что-то забудешь в сильной запарке или по невнимательности. Вышел из машины, обошел вокруг, распахнул пассажирскую дверь. И все это быстро и молча.

У-тю-тю-тю. Так и хотелось сделать ему козу. Пальчики так и тянулись в сторону мужчины, а с языка готовы были сорваться предательские звуки. Однако я неимоверным усилием воли подавила этот порыв. А то чувствую спинным мозгом, что подобное непотребство в адрес разобиженного шефа выйдет мне боком. И хорошо если только боком, а не… одним из стада ракообразных.

Стерлядь внутри меня решила сделать какую-нибудь гадость, чтобы почувствовать себя отомщенной. Правда, даже она не знала, в чем вина шефа, а потому билась в истерике, стараясь придумать что-нибудь этакое – не сильно забористое, но запоминающееся.

Поставить подножку? Ведь убьется еще не дай Бог. А мне потом на нарах проматывать лучшие годы жизни. Поцеловать? Тоже не смешно. Еще заявит на меня в полицию за сексуальное домогательство. Поцарапать машину? Тут, скорее всего, трупом окажусь я, причем зароет меня здесь же, на месте.

Не придумала ничего умнее, как резко повернуться и громко пискнуть.

– Юнона, что с вами? – подлетел ко мне Неждан.

– Ой. Кажется, я ногу подвернула.

В мнимых страданиях закусила губу и жалостливо посмотрела на шефа.

Ага. Попался! И куда только делось лицо мученика, идущего на Голгофу и тянущего на плечах неподъемный крест. Неждан засуетился, переживая за меня. Видимо, обдумывал, с какой стороны лучше подойти. Думай, думай. Пока я тут изображаю умирающего лебедя, главное – не перепутать, какую ногу я подвернула, а то будет не совсем удобно, если шеф меня раскусит.

– Юнона, обопритесь на меня.

Как? Даже на руки не поднимет? Фу. Тоже мне спортсмен, называется.

– Да. Да. Конечно…

Я продолжила симулировать, старательно хромая.

– Сейчас я вам сделаю ледяной компресс на ногу.

Вот это засада. Вот это не входило в мои планы.

Он усадил меня в автомобиль и потянулся к моему сапожку. Что он собирается делать? Боже, он же его снимает. Елки-палки, мне же холодно. Нога замерзла через мгновенье, но терпеть пришлось стоически. Так-то, Юночка, за все в жизни надо платить – за ложь в том числе.

– Вот смотрите, даже никакой припухлости не появилось, – говорил Неждан, разглядывая мою щиколотку.

Откуда бы ей взяться? С моей ногой все в порядке. Проблемы у меня только с головой, а в остальном норма.

– У вас совсем нога ледяная стала. Надо ее согреть.

Если бы рядом была стена, то я с превеликим удовольствием побилась бы об нее головой. Он решил, что трение согревает, и из всех сил тер мою вконец окоченевшую конечность, чтобы согреть, пока мой гладкий шелковистый чулок не покрылся катышками, словно я по репейникам босая скакала. На мое замечание, что не надо этого делать, я была тактично отправлена куда подальше. Мол, не лезь не в свое дело, женщина, мужик знает лучше. Пришлось изображать покорность, чтобы не выйти из образа болезной девицы.

Не просто так говорила моя бабушка: «Не ври, Юночка, – на языке типун вскочит». На будущее я поняла, что с Нежданом лучше не шутить. Чувства юмора у него, похоже, нет.

Наконец, история с моим мнимым подворачиванием ноги подошла к логическому завершению. Я была водружена с особой осторожностью в салон автомобиля. Есть хотелось неимоверно, но я терпела, как стойкий оловянный солдатик, понимая, что еще одно мое неосторожное слово – и я вляпаюсь в какие-нибудь органические отходы с неприятным запахом. Неждан полностью оправдывал свое имя – с такой непредсказуемостью я встречалась впервые в своей жизни.

Машина тронулась, урча еле слышно. Звук мотора приятно убаюкивал. Слегка подмороженная нога противно ныла. Я себя обзывала круглой дурой с добавлением «хроническая». Неждан… а Неждан что-то себе насвистывал под нос. Вот же зараза! Весело ему, видите ли. Нет чтобы вместе со мной погрустить о смысле жизни и ее несправедливости.

Я опять задремала. В этот раз никаких фантазий сексуального характера в моей голове не возникло. Еще бы! После ледяного потрясения, устроенного шефом, любая сексуальная озабоченность сдохнет на корню да еще сама на себя погребальную плиту натянет вместо одеяла. Ему только спортсменов мотивировать перед Олимпийскими играми. Стра-а-а-а-а-а-ашный человек.

Меня слегка качнуло, похоже, что машина затормозила.

– А? Что? Я уже дома? Приехали? – произнесла я в пустоту салона.

Шефа и след простыл.

Его не было минут пятнадцать, а может быть, двадцать, и это с того времени, когда я обнаружила пропажу мужчины и окончательно пришла в себя. Хотя для меня томительные минуты ожидания показались часами. Машина стояла где-то между домами, и, как мне показалось, возле технического прохода какого-то заведения, поскольку пару раз открывалась дверь, и через нее выносили то ли коробки, то ли ящики. Мне было плохо видно в темноте. Ключи шеф оставил в салоне, мне было грех жаловаться, двигатель авто работал исправно, в салоне было тепло. Я разомлела от жары. Захотелось похозяйничать и сделать обогрев потише, чтобы не зажариться. Шубу пришлось расстегнуть и практически снять с себя, чтобы под конец вечера не обдать бедного шефа амбре из запахов.

Дверь распахнулась еще раз, и оттуда вышла фигура, увешанная с ног до головы пакетами. Неужели персонал что-то тащит домой под прикрытием ночи? Я принялась следить, тень двигалась в моем направлении. Скорее всего, тут проходит самый короткий путь.

– Юнона, перебирайтесь назад. Тут свободнее.

В салон ворвался свежий запах морозца, смешанный с умопомрачительными ароматами пищи.

– Неждан Натанович, зачем? – только и смогла промолвить я.

– А есть вы собираетесь? Если да, то присоединяйтесь.

Мой рот тут же наполнился слюной.

Неждан залез на заднее сиденье и в настоящий момент накрывал импровизированный стол. В качестве столешницы был использован подлокотник. Его покрыла белоснежная накрахмаленная салфетка. Сверху было водружено блюдо, закрытое крышкой.

– Вы еще там? Тогда рискуете остаться без ужина.

– Да иду я, иду!

Какой тут к черту выпендреж, когда еда маячит перед глазами.

Забыв, что по легенде у меня должна болеть нога, я горной козочкой перебазировалась с одного места на другое, громко хлопнув дверцей. Неждан скривился, но ничего не сказал. Эх, я тоже не люблю, когда хлопают дверцей моего холодильника, а тут машина. Это вам не хухры-мухры.

С ловкостью факира Неждан сорвал крышку с блюда и произнес:

– Вот с этого края лежит шашлык, тут люля-кебаб, а вот это жареная осетрина. Я не знаю, что вы предпочитаете: мясо или рыбу. Еще взял порезанные овощи и несколько сортов сыра. Может быть, вы вегетарианка? А?