Как видим, история повторяется. Снова наследник не имеет абсолютных прав на титул фараона, обеспечивающихся матерью. Молодому царю повезло: отец позаботился обеспечить ему трон. К тому же, не нашлось соперника, желающего оспорить его права на двойную корону Египта.

Впоследствии для придания дополнительного веса своей персоне в глазах придворных и народа Аменхотеп III делает Мутемуйу первой обладательницей титула «мать бога», представлявшего собой отображение теогамного мифа о рождении фараона от союза царицы и бога Амона. Как мать царя, она обладает также титулом «супруги бога», заменившим ей царскую кровь (обычно супругами бога становились наследные царевны).

Кстати, изваяние Мутемуйн стоит у ног одного из колоссов Мемнона, (изображающих, как известно, Аменхотепа III). Эти колоссы да два сфинкса, стоящие теперь на набережной Невы в Петербурге все, что осталось от огромного поминального храма отца Эхнатона. Одна из статуй фараона в тот момент, когда на нее падали лучи восходящего солнца, издавала жалобные звуки. Почему греки решили, что перед ними окаменевший легендарный царь эфиопов Мемнон, не совсем ясно. Возможно, название египетской священной постройки «менну» навеяло им ассоциацию с Мемионом. А может, именно песнопение на заре одной из них привело греков к подобному умозаключению, поскольку царь эфиопов, погибший у Трои от руки Ахилла, был сыном розовоперстой Эос — богини утренней зари. Поэтому нет ничего удивительного в том, что сын, приветствуя мать, скорбно сетует ей на свою тяжкую долю. Жалобы Мемнона слышали Страбон и Павсаний, римский император Адриан и его жена Сабина. Эти звуки мог услышать любой желающий до тех пор, пока императору Септимию Северу не пришла в голову в принципе не такая уж и плохая мысль. Он решил восстановить верхнюю, основательно обветшавшую верхнюю часть статуй. Строители ретиво исполнили приказ императора…и статуя смолкла. До сегодняшнего дня ученые не располагают убедительным объяснением случившейся метаморфозы, а жаль… Вряд ли кто отказался бы от возможности услышать жалобную песнь Мемнона.

Но мы немного увлеклись. Итак, у подножия одного из колоссов стоит изваяние матери Аменхотепа III Мутемуйи, а у ног другого — его жены Тэйе. Такая вот семейная идиллия в камне.

Видимо, уверенность в своих силах у Аменхотепа III была настолько велика, что страсть, испытываемая им к любимой, послужила причиной ее небывалого возвышения В честь своего бракосочетания с Тэйе фараон приказал изготовить серию памятных скарабеев, на плоском брюшке которых была выгравирована надпись: «Да живет Аменхотеп III, податель жизни, и великая супруга царя Ти, которая живет. Имя ее отца Юйя, имя ее матери Туйя, она супруга могущественного царя, южная граница (владений) которого так далеко, как Карой, а северная граница так далеко, как Нахарин!»

Конечно, при всем накале чувств, фараон не мог не понимать, в какое затруднительное положение будет поставлен родившийся в результате этого союза мальчик. Мало того, что мать не царского происхождения, так ведь и отец только на половину законно занимает трон.

«Зачем думать о том. что будет еще не скоро? Проблемы надо решать по мере их появления. Главное, что рядом любимая женщина, с которой мне радостно и хорошо», — наверное, такими словами убаюкивал свои опасения Аменхотеп, спеша насладиться семейным счастьем.

Нужно сказать, что брак действительно был удачным. Супруги производят впечатление идеально подходящих друг другу людей. Они совместно принимают участие в управлении государством, и царь считается с мнением жены. В официальных документах за именем Аменхотепа III следует имя Тэйе, что само по себе невиданное событие для Египта, так как прежде фараоны в указах не позволяли фигурировать титулам цариц.

Архив, найденный в Тэлль-эль-Амарне. сохранил ценные свидетельства влияния царицы на вопросы внешней политики и о степени доверия к ней мужа. Так, после смерти Аменхотепа III, царь Митаннн пишет его сыну-наследнику: «Все слова, которыми мы обменялись с твоим отцом, знает твоя мать Тэйе. Никто, кроме нее, их не ведает, только от нее ты можешь их узнать».

Безусловно, царица — фигура первостепенного значения, поскольку выступает, по сути, равноправным соправителем владыки Обеих Земель, вникая во все тонкости управления государством. Она превосходит положением даже мать своего супруга Мутемуйу, поскольку Аменхотеп III приказал почитать ее как божество (при жизни!) в посвященном ей храме. Правда, храм находился не в столице (на подобное святотатство он не решился), а у третьих порогов Нила, но факт остается фактом: у Тэйе свой храм, в котором она предстает в образе богини Маат.

Муж подарил ненаглядной жене еще одно более зримое доказательство своего почтения и любви. По приказанию фараона было выкопано искусственное озеро для развлечений — Биркет-Абу, к югу от храма Мединет-Абу, восточнее дворца в Мальгатте. Темп строительства был задан бешеный. Всего за 15 дней мастера соорудили наказанный царем водоем. По завершении работ царица самолично открыла его, совершив торжественный заплыв в ладье с символическим названием «Сияние Атона». Этот бог был впоследствии поднят на недосягаемую высоту сыном Аменхотепа III и Тэйе — Эхнатоном.

Многие, посмотрев на скульптурный портрет супруги царя из слоновой кости и черного дерева, недоумевают: «Ну, Аменхотеп дает!

Неужели эта женщина с резкими чертами лица может вызвать такое обожание и поклонение»?

Действительно, красавицей жену фараона можно назвать с большой натяжкой. Но не следует забывать, что перед нами портрет женщины в преклонном возрасте, на котором отобразились все тяготы, пришедшиеся на ее долю. Резковатый овал лица, смуглая кожа с глубокими носогубными складками. Черные глаза смотрят пристально и строго, губы плотно сжаты. Тэйе предстает властной и жесткой правительницей.

Судьба сделала ей в свое время поистине царский подарок — любовь владыки Египта, который, несмотря на силу традиций, возвысил предмет обожания до своего уровня и одел на голову венец госпожи Обеих Земель. С этого момента главным для царицы стало соответствовать оказанной чести и доверию. Рождение сына поставило перед Тэйе еще одну непростую задачу — сделать его следующим фараоном.

Аменхотеп IV, будущий Эхнатон, формально не имел прав на престол. Известно, что у его отца от других жен были дочери, по крайней мере, имена трех из них известны египтологам — Исида, Хонт-ми-Хиб и Сатамон. Муж любой на них мог стать наследником Аменхотепа III с большим на то основанием, чем сын Тэйе.

Как царице удалось обойти остальных соискателей и сколько их было, неизвестно, но трон Эхнатону достался не на блюдечке с голубом каемочкой. Жречество и придворная аристократия абсолютно не были заинтересованы в таком правителе. В их глазах он был парвеню, выскочка.

Историки считают, что именно затяжной конфликт между сыном стареющего фараона и его противниками в лице жрецов Амона и египетских вельмож, послужил толчком к созданию Эхнатоном религиозной реформы. Доказательством данной точки зрения служит одна из стел фараона-реформатора, в которой глухо упоминается о каких-то неприятностях, с которыми пришлось столкнуться Аменхотепу II, Тутмосу IV и Аменхотепу III. Что подразумевал под этими неприятностями Эхнатон, остается тайной и поныне. Возможно, он намекал на жрецов, чья власть постепенно набирала силу в правление предшественников сына Тэйе.