эти острова, потом другие. Ночной холод, голод, жажда, усталость подтачивали волю людей. Кое-кто начал вполголоса роптать, но Блай слышал каждое слово. И каждое, даже шепотом произнесенное слово недовольства встречало суровый отпор.

Однажды на наживку, которая тащилась за шлюпкой, попался дельфин. У людей потекли слюнки. И даже Блай не сдержал проклятий, когда животное сорвалось с крючка и уплыло. Но люди не сдавались. Когда на море было волнение, вычерпывали воду, когда шли ливни, собирали дождевую воду, потом сушили вымокшую одежду на солнце. Тщательно прожевывали каждую крошку хлеба, маленькими глотками выпивали ежедневную скудную порцию воды. Спали, прижавшись друг к другу. Естественные нужды справляли через борт. Лодка поддерживалась в чистоте – Блай лично следил за этим. Его приказы исполнялись молниеносно и беспрекословно.

7 мая гребцам пришлось налечь на весла, чтобы уйти от пирог с воинственными дикарями. 8 мая снова установилась хорошая погода, и капитан побрился. Без воды и без мыла. Кок Смит, вооруженный остро отточенным ножом, исполнял роль цирюльника, оставив на щеках и подбородке терпеливо сносившего мучения капитана глубокие царапины. Примеру никто не последовал, моряки предпочли отращивать бороды.

В тот же день Блай показал офицерам бортовой журнал, который вел ежедневно. На пустой странице он по памяти нарисовал карту:

– Вот здесь, вероятно, прошел «Индевор» – между оконечностью Новой Голландии, – (так еще называли тогда Австралию), – и Новой Гвинеей. Это единственный проход, по которому можно преодолеть коралловые рифы и попасть на Тимор. Я прежде не плавал в этих краях, но слышал рассказы капитана Кука и помню все детали.

Блай велел офицерам запомнить карту «на случай беды», как он выразился. Но никто не осмеливался надеяться на спасение в его отсутствие.

Вечером 9 мая море разбушевалось. Буря стихла только к полудню 12 мая.

– Думаю, мы избежали худшего, – заявил Блай.

Чтобы укрепить в людях оптимизм, он выделил каждому по две чайные ложки рома и несколько граммов солонины. Ночью ливень и пронесшийся торнадо едва не развеяли оптимистические надежды моряков. Привычно вычерпывая воду и соблюдая дисциплину, моряки молились, мысленно вручив свою душу Богу. Скорость ветра доходила до 120 километров в час. Целые сутки и еще одну ночь бушевал шторм, а затем наступило затишье. 14 мая на горизонте появились острова.

– Капитан Кук рассказывал мне о них, – сказал Блай. – Он назвал их Новыми Гебридами.

Никто не осмелился спросить капитана, сделает ли он тут остановку. Недалеко от пологого берега Блай приказал спустить паруса. На лицах появились улыбки. Пройти по суше, вволю напиться воды и наесться до отвала – неужели эта мечта осуществится? Блай обратился к плотнику:

– Мистер Перселл, мачта во время бури сильно пострадала. Постарайтесь привести ее в порядок. Как только закончите, мы двинемся дальше.

Перселл не шелохнулся. Впервые плотник отказался повиноваться. Повисла тяжелая тишина. Потом плотник, по-прежнему не двигаясь, заговорил. Он просил о разрешении сойти на берег. От имени больных и уставших товарищей он требовал хотя бы сутки на отдых. Блай встал со скамьи, в его глазах вспыхнул грозный огонь. Но его гнев внезапно стих, когда он увидел повернувшиеся к нему бледные и испуганные лица.

– Поднимите руки те, кто согласен с Перселлом!

Два офицера и боцман вскинули руки. На остальных лицах читалось согласие с ними.

Блай, казалось, задумался. Все молчали. После двухминутного молчания капитан заговорил:

– Нет, мы не сойдем на берег. Мы рискуем встретить каннибалов.

Голос его был спокоен, решение – бесповоротным. Перселл осмелился возразить:

– Мы слишком устали. Нам нужен отдых.

– У тебя нет права говорить от имени других, – ответил Блай. – Если ты действительно так устал, я высажу тебя. Но только тебя. Хочешь? Или будешь чинить мачту?

Плотник беспрекословно взялся за дело. Он еще не закончил, когда на берегу появилась толпа туземцев, издававших воинственные вопли. Перселл заторопился. Вскоре паруса были подняты. Дикари уже садились в пироги, но шлюпка быстро удалялась, сопровождаемая градом стрел. Инцидент был исчерпан.

Нервы были напряжены не только от усталости, но и от скученности в маленькой лодке. Через несколько дней после попытки мятежа Перселла первый помощник, который распределял пищу, заметил недостачу большого куска солонины. Блаю доложили об этом, и он строго допросил весь экипаж, поочередно обращаясь к каждому. Заподозрили кока Лэмба, но тот все отрицал, а весомых улик не хватало. Поскольку не было кнута, не было и наказания. Но отношения между людьми начали портиться.

День 20 мая выдался солнечным. Были замечены крачки, которые охотились на рыбу.

– Наверное, большая земля поблизости, – сказал ботаник Нельсон. – Быть может, Новая Голландия.

– Новую Голландию населяют жестокие дикари, – возразил Блай.

Давно болевший Нельсон заговорил, словно в полубреду. Ученый подробно описывал разные ракушки, крабов и рыб, которых можно найти на берегу и в прибрежных водах континента, названного капитаном «проклятым». Сидящие в шлюпке люди жадно прислушивались к его словам. Блай оборвал ботаника:

– С сегодняшнего дня хлеб выдаваться не будет. Надо экономить провизию.

Никто не осмелился протестовать. Кок Смит ловко поймал крачку, севшую на борт шлюпки.

– Пусть Нельсон выпьет кровь, – распорядился Блай. – Он самый слабый из всех.

Восемнадцать кусков кровавого мяса и костей разыгрывали по жребию. Хирургу досталась голова, а Блаю – перепончатая лапа. На следующий день поймали еще одну птицу, а через день убили еще трех, к радости оголодавших моряков.

Шлюпка приближалась к экватору, и люди страдали от палящего солнца. Использовав все оставшиеся тряпки, Блай изготовил тюрбаны:

– Наденьте и каждые полчаса смачивайте в морской воде.

Когда показались острова, лодка двинулась вдоль рифов на безопасном расстоянии. Линия пены казалась непрерывной, на сколько хватало взгляда. Где же проход, по которому шел «Индевор»? Ночью легли в дрейф. На заре стоял полный штиль, а течение несло лодку на рифы.

– На весла! – скомандовал Блай.

Только у четверых человек нашлись силы повиноваться. Блай бросил руль и тоже сел на весла. Вдруг между рифами заметили канал, ведущий в лагуну. Проход «Индевора»!

Леон Бенет. «Баунти». Литография. 1879

Когда миновали рифы, море стало гладким, перед ними расстилалась лагуна с мелкими бесплодными островками, а в отдалении виднелись два острова побольше – зеленые, поросшие лесом. И песчаный пляж на одном из них. Шлюпка лениво ткнулась в песок.

Люди шатались, ступая по твердой земле, словно во хмелю. Самые сильные вынесли больных и уложили на теплый песок. Те, кто мог, встали на колени, сорвали с головы тряпичные тюрбаны. Блай прочитал благодарственную молитву.

Первая настоящая еда после двадцати шести дней изнуряющего поста показалась настоящим пиром. Сочные устрицы, сердцевина пальмы, которую