– Почему вы не хотите уехать? «Байер» почел бы за счастье работать с вами. Жили бы там безбедно. А тут только нервы треплете…

– Не могу, – почесав переносицу, строго сказал Георгий. – Здесь мое место. Моя жизнь. Родители мои здесь похоронены. Все это – мое, понимаешь? Как я могу, бросить все и податься черт знает куда? – Он беспомощно развел мягкими ладонями, не находя нужных слов.

– Знаете, кто вы? – дрогнувшим голосом произнес Миша. – Патриот. Самый настоящий. Последний из могикан.

– Ну уж! – рассмеявшись, замахал руками Георгий Аркадьевич. – Ты мне еще памятник закажи! А лучше Нине. В полный рост. Ей понравится.

«…в подъезде дома обнаружен труп тридцатилетнего мужчины с ножевым ранением…» – «Сверхплоский плазменный» демонстрировал привычную криминальную хронику. Равнодушно отслеживая сменяющиеся кадры, Александра Дмитриевна, лежа на кровати и покуривая «Вог», отходила от перелета. На столике стыл капуччино. Запиликал телефон. Александра очнулась, так как, чтобы его достать, пришлось подняться с кровати.

– Да, – она внутренне подобралась, услыхав на другом конце дребезжащий тенорок знакомого прокурора. – Что?! Убита? Его посадили? Как «нет»?! какое алиби, вы что, совсем спятили?! Что за бред! Нет у нас родственницы по имени Анна! Вы документы проверили? – серые глаза Александры постепенно приобретали тусклый стальной оттенок. – Мою дочь зовут Марианна, надо бы знать! И она сейчас за границей, – она швырнула трубку, пробормотав: «Идиот». Несколько раз прошла по комнате вдоль и поперек, пиная мебель, которую, несмотря на достаточное пространство, умудрялась задевать.

– Бред, – она набрала дочери, но мобильный Марианны на русском и английском вежливо предложил перезвонить позже.

– Чушь собачья, – повторила Александра, пытаясь убедить в этом сама себя. Но знала, что уже не сможет спокойно лежать и курить, пока…

Она позвонила в гараж и потребовала подать автомобиль.

«Мерседес» цвета серого рассвета величественно, как океанский лайнер, плыл по шоссе.

«Зачем я туда еду? Какое-то омерзительное бистро, убогая забегаловка… Мне придется войти?! Что я скажу: „Покажите мне девчонку, которая работает официанткой, носит фамилию Литичевская и трахается с… Ну и мерзость…“

Грудь сдавил тесный обруч. Так, что ни охнуть, ни вздохнуть. Александра прибавила холода в кондиционере. Все тот же пригород, не сумевший стать городом. Те же обшарпанные дома, драные кусты. Кое-где возвышаются дешевые коттеджи… А вон, должно быть, та убогая тошниловка…

Александра ударила по тормозам, подрезая зазевавшегося «чайника», спряталась за огромной фурой, стоявшей у обочины.

«Перестань дрожать, идиотка!»

Стиснув побелевшими пальцами баранку руля, она заставила себя поднять голову и посмотреть сквозь тонированное стекло в сторону березового домика.

Около входа курили, смеялись какой-то смазливый дебил и невысокая темноволосая девчонка в коротких шортах и светлой футболке…

Александра, покачнувшись, застонав, зажмурилась, отчаянно замотала головой, стараясь прогнать кошмарное видение. И, когда открыла глаза, девчонки уже не было. Но и той доли секунды оказалось достаточно…

Александра выжала сцепление.

Воспользовавшись свободной минуткой, Анна выскочила покурить. Следом вылез Вадим.

– Слушай, Анька, – проговорил он, оглянувшись по сторонам, – ну и выбрала ты приятеля…

После недавнего сенсационного признания девушки, которую всегда считал гадким утенком, он почему-то ощутил непонятную досаду.

– Может, ты метишь в хозяйки? Думаешь, Галка подвинется ради горячо любимого племянничка? Нет, в самом деле…

– Что?! – Густые брови Анны взмыли вверх надломленными домиками. Внезапно она расхохоталась громко, заливисто, в промежутках меж взрывами смеха вставляя обрывки фразы. – Мне? Нужна? Эта забегаловка?!

– Да не ори ты! – Зашипел Вадим, – Ржет как корова.

– Вадюша, ржут обычно лошади, – смахивая веселые слезинки, проговорила Анна. – Тебе не мешало бы иногда слушать по своему плееру «Радио-няню». Да ты не переживай. Может, сейчас сюда подъедет твоя голубая мерседесная мечта… Ну, я побежала.

Махнув рукой, Анна быстро скрылась в бистро. Вадим тоже выбросил окурок и уже шагнул к дверям, как вдруг замер соляным столбом, прошептав:

– Ё-моё…

Сверкающий серо-голубой «Мерседес» затормозил практически у его ног.

Воцарилась тишина. Даже жирные мухи прервали свой полет, озадаченно приклеившись к запотевшим стеклам. Стук вилок о тарелки, хлюпанье и чавканье зависли в жарком воздухе. Оттого, что в зал вошла Она. И все, без исключения, даже те, кто в жизни не держал в руках «Вога», не смотрел по телевизору светской хроники, застыли в немом изумлении. Поскольку величественная осанка, надменный взгляд, холодная платина тщательно уложенных волос под затейливой шляпкой, наряд элегантно сногсшибательный, не оставлявший ни малейшего сомнения в благородстве его происхождения и заоблачности цены, тонкий аромат средиземноморских бризов презрительно поправший фаст-фуудовские амбре – все это в целом и по отдельности кричало о том, что едва ли эта lady of quality[10]появилась знойным вечером, подобно миражу, в придорожном бистро с целью насладиться неповторимым вкусом бифштекса с картошкой.

– Ох, черт возьми! Какая женщина! – Восхищенно произнес дядя Вова. Изумленная Анна, впервые услыхавшая столь высокую оценку из уст сурового повара, обернулась.

– Мамочки… – прошептала она, сделавшись вдруг белее березок на фасаде. Она попятилась, но ткнулась лопатками в стену и, съежившись, замерла, как загнанный в угол зверек.

– Что с тобой? – Обеспокоенно спросил Марк, поворачиваясь по направлению полного безысходности взгляда. – Шура… – пробормотал он озадаченно, тоже отступая, – Здравствуй. Отлично выглядишь…

– Заткнись, – металлическим тоном отчеканила Александра. – Даже рта не открывай. С тобой после.

– Мама, я тебе все объясню, – пролепетала девушка.

– Надеюсь! – С холодным бешенством выговорила Александра, – потому что насколько я могу судить, это место нисколько не похоже на Санта-Барбару. Я надеюсь, ты объяснишь мне, что ты делаешь в этой вонючей дыре в компании сумасшедшего преступника.

Анна сжалась, оцепенев. Ледяная энергия матери всегда парализовывала ее волю. Ей отчаянно захотелось исчезнуть, раствориться или, превратившись в маленькую мушку, вылететь в окно. И в этот момент она перехватила взгляд Марка. Он смотрел так, словно она неожиданно, без объяснений, с размаху ударила его по лицу, и теперь он пытался понять и воспринять это как должное. Анна вдруг вспомнила, что ей уже восемнадцать и она не маленькая девочка.

«Скажи спасибо, что тебе не приходится зарабатывать себе на кусок хлеба…». Она научилась зарабатывать на этот мифический кусок и не только выжила в этом враждебном мире, которым ее с детства пугали, как Бабой Ягой, но и получает удовольствие, от того, что сама принимает решения, сама распоряжается своей судьбой, пусть даже глупо и неправильно. И потому, расправив плечики, вздернув подбородок, немного испугано, но твердо произнесла: