В конце концов пути ученого, которого еще во время учебы в университете однокашники за целеустремленность и фанатичность окрестили Сумасшедшим Профессором, и саудовского принца Салеха Фейсала Аль-Кадиба пересеклись. Познакомились они случайно на одном закрытом аукционе, где распродавались артефакты, прежде принадлежавшие бонзам Третьего рейха. Оба оказались поклонниками Адольфа Гитлера. Один с детства считал себя сверхчеловеком, в мыслях представляясь «Доктор Менгеле»[11], второй с младых лет от своего деда был напичкан рассказами о фюрере и фельдмаршале Роммеле, с которым тот был лично знаком, поэтому, едва достигнув подросткового возраста, искренне сокрушался, что войска последнего не дошли до Саудовской Аравии.

Познакомились поближе и вскоре выяснили, что у них куда больше общих интересов, чем тяга к нацистской истории. С этого дня все проблемы с финансированием изысканий доктора Мерка были полностью решены. Сумасшедший Профессор взялся за работу с удвоенной энергией. Сперва он, как маститый скульптор, отсек все ненужное – промывание мозгов и наркотики были примитивны, как дубина неандертальца в век электроники, слишком бросались в глаза. Он выбрал наиболее короткий путь к конечной цели – создал химическую инъекцию, но она оказалась ненамного эффективнее выброшенных на «свалку истории» наркотиков, которыми накачивают перед атакой шахидов.

К счастью, Сумасшедший Профессор вскоре нашел оптимальный вариант, объединив в одну систему все самое эффективное. Практические эксперименты подтвердили верность решения доктора Мерка – шейх нашел для него подходящие экземпляры, и он наконец сможет ему продемонстрировать свои возможности. «Добро пожаловать, принц, в мир теней, где я – их король…»

Тень от солнца, стремительно скрывающегося за горизонтом, последний раз пробежала по барханам и исчезла. Кавалькада всадников, едва одна за одной на небе стали вспыхивать звезды, остановилась на ночлег. Впервые за долгие часы перехода по пустыне пленников сгрузили с лошадей на еще горячий песок, ноги развязали. Лишь шеи по-прежнему сковывали широкие стальные ошейники с тяжелыми допотопными замками.

Бедуин, который вез на своей лошади Андрея, одним толчком сбил парня с ног и направился к остальным кочевникам, которые уже обустраивались на ночлег. Веретенников пристально рассматривал своих новых пленителей. Под плащами талии всадников стягивали широкие кожаные ремни, за которые были заткнуты кривые восточные кинжалы с рукоятками, богато украшенными позолоченным орнаментом. По бокам свисали сабли и пистолеты в старомодных брезентовых кобурах. Грудь каждого кочевника была перетянута подсумками с магазинами для штурмовых карабинов, которыми были вооружены поголовно все бедуины. Внешне они мало походили на растиражированный в кино и литературе образ кочевников – пустынных разбойников. Бедуины расседлали лошадей, подвесили к их мордам сумки с овсом, затем от общей массы отделились двое и по одним им известным ориентирам стали руками раскапывать песок. Вскоре они отрыли тростниковый мат, убрав который извлекли наружу несколько больших бурдюков. Развязав горловины кожаных мешков, стали разливать воду по флягам.

Андрей, по-прежнему во все глаза наблюдавший за кочевниками, вдруг осознал, что это для них, урбанизированных европейцев, жаркая пустыня безжизненна и непреодолима, а для ее коренных жителей это такой же обитаемый мир, как непроходимые леса для сибиряков. Аборигены давным-давно научились делать тайники, в которых прятали от безжалостного солнца запасы воды и продовольствия.

Первыми бедуины напоили лошадей, потом по глиняной плошке со спасительной влагой и куском черствой лепешки получили пленники. Вода была теплой, с запахом каких-то животных, но все же вкусной. Веретенников осушил свою плошку в один присест, хотя помнил наставления – во время жажды нужно пить маленькими, едва смачивающими нёбо глоточками. Только сейчас в его воспаленном мозгу пульсировала одна мысль: «К черту правила, к черту наставления, когда, возможно, уже завтра тебя убьют». Как ни странно, выпитая залпом вода утолила жажду, и Андрей заставил себя сжевать сухой корж, который порвал до крови его потрескавшиеся от обезвоживания губы. Как бы там ни было, это вернуло желание выжить во что бы то ни стало, и чуть позже, наблюдая, как усевшиеся на песке в кружок арабы не спеша пережевывают лепешки с полосками вяленого мяса, запивая их мелкими глотками воды, пытался по привычке анализировать свое новое положение.

«Попал, что называется, из огня да в полымя. Не нравилось сидеть в хлеву, так теперь валяешься на песке, как проданный баран». Впрочем, Андрей понимал, что даже его удачный побег ничего не изменил бы. Похитители слишком долго искали покупателя на их добычу. И нашли на свою голову. Сердце молодого дипломата учащенно забилось, когда он вспомнил расправу бедуинов над египетскими разбойниками. Но недавнее кровопролитие нисколько не убавило его желания бежать. Он скосил взгляд на своего очередного собрата по несчастью, которого «разместили» с противоположной стороны временной стоянки. Непонятно, кто он и как его занесло в эту «гостеприимную» компанию. Но даже с расстояния и в темноте было видно: парень подавлен, ни к воде, ни к пище не прикоснулся, неподвижно сидел, уставившись в одну точку. Мысль о совместном побеге исчезла в одно мгновение, а в памяти всплыла картина с убитой Мартой, ее обезображенное до неузнаваемости крупнокалиберной пулей лицо.

«Ну уж нет, хватит, теперь каждый сам за себя», – с непонятной жесткостью подумал Веретенников, мысленно переходя от минусов своего положения к плюсам. А плюс был всего один – его руки и ноги свободны, значит, можно попытаться захватить оружие и хотя бы дать бой. А еще лучше перебить гадов – несколько длинных очередей, и все будет кончено.

Утолив голод, кочевники стали готовиться ко сну. Спали они не так, как к тому привыкли европейцы, а по двое, полусидя, завернувшись в свои плащи, спина к спине. Отчего на серый песок в зловещем свете полной луны легли тенями черные наросты, похожие на гигантские термитники.

Песок быстро остыл, вначале приятно холодил разгоряченное за долгий жаркий день тело, но вскоре Андрей замерз и, чтобы сэкономить тепло, свернулся калачиком. А вспоминая из прочитанного в детстве наставления о выживании индейцев племени апачи, разогревал свои мышцы, то напрягая их, то расслабляя. Для себя он все решил: действовать нужно сейчас, сегодня, не откладывая в долгий ящик, пока он чувствует для этого достаточно сил.

Прошел час или около того, по прикидкам Веретенникова, бедуины должны были к этому времени крепко уснуть. Значит, пора. Пленник поднялся с холодного песка. Его индейская зарядка не прошла даром – мышцы были разогреты, и молодой человек чувствовал себя сильным и ловким хищником на охоте. Главное – подобраться поближе, потом в прыжке удар в основание черепа, вырвать автомат и не смалодушничать. Все абреки окажутся на расстоянии вытянутой руки, промахнуться невозможно.

Пригибаясь, он сделал несколько небольших шагов в сторону спящих. Под его ногами ничего не зашуршало, не хрустнула ни одна песчинка, только тяжелый замок ударился о металлические полосы ошейника, издав громкий и пронзительный звук, показавшийся пленнику погребальным набатом. Следом к этому звуку присоединился лязг оружия. Но ни один бедуин не сдвинулся с места, только из-под их плащей ощетинились короткие стволы американских штурмовых карабинов.