почти все друг другу родственники.

— И как же бабушка за крестьянина дочь отдала?

— Ну почему же за крестьянина? — Улыбнулась Баба Ходора. — Батюшка тогда приказчиком служил у купца первой гильдии. Он в молодости был статным, веселым и кудрявым, вот матушка и влюбилась. А после того как меня бабушка забрала в пять лет, так и сам в купцы выбился. Большого богатства не нажил, но и не бедствует семейство. Братья мои сейчас делами занимаются. Отец, как от дел отошел, в религию ударился, библию читает да толкует. Приятель у него есть, вроде тебя не шибко верующий, вот и спорят друг с другом. Матушка пишет, что чуть до драки дело не доходит.

— Почему же бабушка дочку свою учить то не стала.

— А нет у матушки ни способностей, ни «силы». Я же говорила тебе, что у нас в роду «сила» от бабушек внучкам передается.

— Не повезло, значит, матери твоей.

— Наоборот, очень даже повезло. В девках жила — горя не знала, замуж вышла за любимого человека, детей родила да вырастила и сейчас все еще жива и здорова, а коль заболеет так вот она я, лечить буду, ни куда не денусь.

— Ну, значит, тебе не повезло.

— Экий ты, однако! Повезло — не повезло! «Сила» — она ведь и награда, и проклятье. Если ее не обуздать, да не научиться правильно, пользоваться, то она тебя саму изведет, сгоришь как свечка. А бабушка научит и поправит, проведет как по жердочке.

— Откуда это у вас?

— По женской линии род наш очень древний — к праматери восходит.

— К Еве что ли?

— К какой Еве? А! Ты о библии. Ну, библейские сказания сами по себе, а мы сами по себе.

— Ну тогда род вы ведете от Лилит. — схохмил я.

— Это еще кто?

— Вроде первая жена Адама. Бог ее чуть ли не первой из глины вылепил, а уж Адама потом. Или даже она вообще была демоницей. Вот представь себе: Адам простоватый парень, а каким он еще может быть, ведь только, что комком глины был, а тут жена, красавица и умница, но властная и строптивая. Вот и принялась командовать, и всячески помыкать простофилей: подай то, принеси сё, пойди туда, сюда же не ходи, этого не делай, а делай чё скажу, ну и так далее и тому подобное. Зачморила беднягу по самое не могу, вот он и взмолился богу: мол, сил никаких нет терпеть издевательства, руки, мол, на себя наложу! Бог внял. Строптивицу куда то сплавил, а Адаму жену из его же ребра изладил, мол, эта по приличней будет. Так ведь и эта, из ребра сотворенная, умудрилась беднягу под монастырь подвести. Вот кто после этого вы — женщины? — скорбно обратился я к Бабе Ходоре.

Та, прикрывая рот уголком платка, хихикала и махала на меня рукой. Видимо с воображением у нее был полный порядок, и она, вполне красочно, представила себе этот библейский бедлам. Я же продолжил:

— Ты зря смеешься Феодора Савватеевна. Лилит вроде демоницей была, а значит, обладала какими то сверх способностями. И если она заставила Адама согрешить с ней, а она заставила и к бабке не ходи, то родившаяся девочка эти способности унаследовала. Ну а поскольку женские гены отвечают за сохранение родовых особенностей, то «сила» ваша и передается по женской линии.

— Ну нагородил. Прям сто верст до небес и все лесом. — все еще посмеиваясь произнесла Баба Ходора. — Сам то хоть понял что сказал?

— А что? Нормальная теория не хуже любой другой — заступился я за свои домыслы.

— Не хуже, не хуже. — успокоила меня женщина и снова хихикнула. — Ты только ее больше никому не рассказывай, а то ведь могут не понять твоего скоморошества. Плетей всыпят, это если по малолетству, а подрастешь и на каторгу за богохульство угодить можешь.

— Да я так, стебаюсь по привычке, только с тобой и отвожу душу. Ну а волхвы, друиды да колдуны всякие вам родня или нет?

— Чего это про волхвов да друидов вспомнил? К нам они отношение имеют такое же, как и попы. Ведь волхвы и друиды это жрецы были при своих богах, а значит, при тогдашней власти терлись и на нас они ополчались не хуже тех же инквизиторов. Конечно и среди волхвов, друидов, да и среди наших священников встречались ведающие люди. Но мало их было. Про колдунов ничего не скажу, не знаю, может и есть они, а может, и нету их вовсе.

— А ты тогда кто? Ведь не простая же знахарка деревенская.

— Чем же тебе знахарки не угодили? Знахарка ведь от слова знать. Правда знать то мало, надо еще и уметь знание применить. Таких, как бабушка моя, исстари ведуньями называли, от слова ведать. Мы знания ведаем.

— Как это ведаете? Управляете что ли?

— Сказанул тоже — управляете! Скорее они нами управляют. Ведаем, это значит, как бы с рождения они нам даны вместе с «силой», наставница, а это чаще всего, но не всегда, родная бабушка, помогает правильно раскрыть их и учит пользоваться. А знахарство это нам как бы в подарок дается обычным научением, как в школе.

— То есть, Катьку Балашову или любую другую девицу знахарству обучить можно.

— Любую не получится, какую можно обучить тех тоже не много, но Катьку твою научить можно.

— И то хлеб! А нельзя ли продемонстрировать, ну показать то есть, что либо такое-эдакое.

— Чего тебе показать то?

— Хотя бы файербол, какой ни будь завалящий.

— Это, что за зверь?

— Это не зверь, а шар огненный. — Я решил немного постебаться над Бабой Ходорой. — Разводишь значит по шире руки, — показал как нужно развести руки, — захватываешь побольше энергии, — показал как захватывать энергию, — мнешь ее в ладонях как снежок, потом бросаешь куда ни будь, ну скажем в печку.

Я старательно помял, якобы, захваченную энергию и швырнул ее по направлению к печи и от удивления и испуга шлепнулся задом на пол. И было от чего, поскольку с моей руки сорвался светящийся шар, врезался в печную заслонку прожег ее и бабахнул внутри. Я сидел на полу, обалдело мотал головой и тихо матерился. Потом я услышал какие то всхлипы. Глянув, с испугом, на Бабу Ходору увидел, что та, прикрывая рот рукой, пытается сдержать рвущийся наружу смех и не может с собой справиться. Я, вскочив на ноги, бросился к печи, заслонка была целехонькой, отодвинув ее, заглянул в печь и там никаких следов взрыва. Обернулся к женщине и спросил:

— Как ты