запутанный клубок, что иной раз казалось, его уже не развязать. Но, как говорится, взялся за гуж…

Закончив с обслуживанием своего корабля, Март переоделся и отправился в город. За время его отсутствия накопилось множество вопросов, требующих его непосредственного участия.

Для начала он заехал в Сенат, где выслушал краткий доклад Шпекина. С момента их последней встречи внешность мелкого чиновника разительно переменилась. Во-первых, за ним утвердили место секретаря в аппарате юного сенатора. Во-вторых, по ходатайству Колычева, его произвели в следующий чин. Казалось бы, разница между коллежским и сенатским регистратором не так уж и велика, но, как говорится, лиха беда начало! В-третьих, получив от Марта конверт с премией, молодой человек обновил гардероб и теперь щеголял в новеньком мундире.

Все это добавило Николаю Аполлинариевичу важности, но к счастью, нисколько не отразилось на трудоспособности. Он, как и прежде, оказался в курсе всех новостей, слухов и сплетен. Кто с кем и против кого дружит. Кто действительно может быть полезен, а кто лишь надувает щеки, пытаясь придать себе значимости.

— Благодарю, — выслушав его, кивнул Март. — А что там с князем Голицыным?

— Его сиятельство уже неделю не появлялся на заседаниях. Ходят слухи о том, что он не здоров, но…

— Что?

— Болезнь у князя, так сказать, душевного свойства, — позволил себе улыбнуться чиновник. — Любовница от него ушла.

— Вот оно что, — равнодушно пожал плечами Колычев, — да и черт с ним!

— Не скажите, Мартемьян Андреевич. С мадемуазель Адой Книппер его познакомил ваш кузен. Он, если помните, оказывал покровительство молодым актрисам. В том числе знакомил их с влиятельными лицами…

— Иначе, занимался сводничеством.

— Можно и так сказать.

— Зачем вы мне это рассказываете?

— Видите ли, как мне удалось выяснить, после этого знакомства князь постоянно поддерживал все притязания графа Оссолинского в Сенате и при дворе. А вес у него немалый. Если вы окажете ему подобного рода услугу, полагаю, он не останется неблагодарным.

— Вы что же это, любезный, — начал закипать Колычев, — предлагаете мне заняться поиском проституток для высокопоставленных особ?

— Да господь с вами! — перепугался Шпекин. — Я совсем о другом. Вы ведь пользуетесь славой целителя, причем способного повернуть время вспять! А князь — человек пожилой, кондиции у него уже не те…

— В смысле полшестого? — догадался, наконец, Март.

— Да-с, — облегченно выдохнул чиновник. — Отчего, собственно говоря, метреска его и оставила!

— Твою ж дивизию через пропеллер! — с чувством выразился юный гросс. — Я-то думал, что я член парламента, крупнейший промышленник, пилот-ас, наконец, а оно…

— Решать вам, — пожал плечами секретарь. — Мое дело узнавать новости и вести документацию.

Следующим пунктом программы числилось личное посещение заседания руководящего состава ОЗК. Внеплановое и неожиданное. Коммерческий директор, финансовый, начальник производства, закупок, главбух и еще несколько ключевиков. Ни одного директора завода. Только топы.

Март допускал, что попробуй он собрать этих людей самостоятельно, не факт, что на приглашение номинального владельца откликнутся все до одного. Многие, в особенности те, кого на должность утверждал Опекунский комитет, могли счесть для себя допустимым отказаться.

Поэтому когда он, широко распахнув тяжелые дубовые двери, вошел в просторный, светлый зал, на лицах присутствующих многоопытных дельцов отразилось удивление и растерянность с изрядной долей раздражения: «Что этому выскочке здесь надо?»

— Рад вас видеть в добром здравии, господа! — поприветствовал директоров Март, усаживаясь напротив Фадеева по другую сторону большого вытянутого стола. — К огромному моему сожалению, это единственный повод для хорошего настроения. Я счел возможным прервать ваше заседание в связи с необходимостью принятия срочных мер.

— Что вы имеете в виду? — дернулся председательствующий главноуправляющий.

— Как всем здесь, вероятно, известно, — проигнорировал выкрик Колычев, — в нашей компании проводится масштабная аудиторская проверка. И хотя до подведения итогов еще очень далеко, первые результаты уже есть. Причем, я бы сказал, весьма обескураживающие!

— И вы можете назвать цифры?

— К сожалению, да. Согласно этому документу, порядка сорока процентов мощностей ОЗК по планам на 1942-1943 останутся недозагружены. Иными словами почти половина производства будет простаивать. И это уже не в три смены работа, а только в две. То есть от реально полной загрузки вообще меньше половины выходит. А это означает упущенную прибыль и потери позиций на рынке. Это не опечатка и не ошибка, я правильно все понял?

— Видите ли, — промямлил Фадеев, — такова сложившаяся на рынке конъюнктура…

— Да как такое может быть? К нам покупатели со всего мира должны на годы вперед под запись в очереди стоять!!!

— Ничего невозможно поделать, — уже увереннее ответил управляющий. — Конкуренция резко возросла. Появилось несколько действительно крупных кораблестроительных верфей в Европе, Америке и Японии. Ряд стран-производителей авиатехники ввели заградительные, а по факту, запретительные пошлины. Да и новые программы модернизации пока все уже разобраны. А гражданский рынок мы в достаточной степени насытили. И без того огромный флот работает по длинным арендным кредитам с правом выкупа.

Не получив четкого, исчерпывающего ответа, Март вышел в «сферу» и просканировал ауры собранных на совещание руководителей. В спектре превалировали тусклые тона, в которых читалось равнодушие, скепсис и даже недовольство.

«Нет, с такими начальниками мы никуда не приедем. Надо ситуацию как-то переломить. Эти просто отрабатывают номер и ждут своей доли от дерибана моей компании. Сидят и с трудом терпят меня. С ними все ясно. Нужны новые люди. И новые идеи. К слову. Из «крупняка» остается только Китай. Он, конечно, еще и близко не походит на того монстра, каким станет в будущем, но все равно страна большая и далеко не бедная. Надо только все хорошенечко обдумать и проработать вчерне программу создания китайского военного и гражданского воздушного флота. Кстати, чтобы прощупать почву, стоит слетать в Чунцин к генералиссимусу Чану...»

Делиться своими мыслями с директорами он не стал. Появилось ощущение, что пользы точно не будет, а вот навредить могут запросто.

— Работников уже переводят на сокращенную неделю. Урезают зарплату. Компания недополучит доход или, хуже того, уйдет в минус, то есть по итогам года ОЗК может показать чистый убыток. И что делаете вы, господа? К чему эти отговорки на обстоятельства непреодолимой силы? Жду ваших предложений. Если они не поступят, будут сделаны соответствующие выводы. Я не прощаюсь. До скорой встречи.

Последние слова Март произнес очень спокойно и негромко,