Тем не менее определенный скептицизм оставался. Ведь 20 % считали, что чек-лист сложен, отнимает много времени и не дает никаких результатов.

Затем мы задали сотрудникам еще один вопрос: «Если бы вам делали операцию, то вы хотели бы, чтобы врачи воспользовались чек-листом?»

Утвердительно ответили 93 % опрошенных.

Чек-листы открывают перед нами новые возможности не только в медицине, но и в других областях. Даже самым опытным из нас принесет пользу понимание того, в чем коренятся ошибки и неудачи и где пригодится дополнительный контроль. Но будем ли мы его осуществлять? Готовы ли мы к осознанию этой идеи? Вопрос пока остается открытым.

Возьмем чек-лист для безопасной хирургии. Если кто-то создаст лекарство, способное предотвращать послеоперационные осложнения хотя бы приблизительно с той же эффективностью, с какой это делает чек-лист, то мы сразу же увидим телерекламу со звездами средней руки, превозносящими достоинства нового препарата. Докторам будут предлагать бесплатные ужины в ресторане только за то, чтобы они начали это лекарство прописывать. Его начнут исследовать в рамках государственных программ. Конкуренты устремятся создавать новые и более совершенные варианты такого лекарства. Если бы чек-лист был медицинским аппаратом, мы бы организовали на него спрос, устраивая его практическую демонстрацию на хирургических конференциях. Тогда хирурги стали бы убеждать свое руководство в необходимости приобрести прибор, поскольку нельзя игнорировать возможность повышения качества медицинской помощи.

Именно это произошло, когда в XXI в. появились такие заманчивые хирургические роботы – аппараты с дистанционным управлением стоимостью $1,7 млн, призванные расширить возможности хирургии при лапароскопических операциях, облегчить манипулирование внутри тела пациента и сократить количество осложнений. Однако если сравнивать с обычной лапароскопией, то роботы существенно повышают себестоимость операций и доказали свою эффективность всего в нескольких типах хирургических вмешательств. Тем не менее больницы в США и других странах тратят на них миллиарды долларов.

А что происходило с чек-листом? Про него тоже не забыли. С момента публикации результатов внедрения чек-листа ВОЗ по обеспечению безопасной хирургии более десятка стран, включая Австралию, Бразилию, Канаду, Коста-Рику, Эквадор, Францию, Ирландию, Иорданию, Новую Зеландию, Филиппины, Испанию и Великобританию, официально заявили об использовании различных вариантов чек-листов в своих больницах. В некоторых странах дополнительно собирается статистика, позволяющая судить, насколько успешно произошло внедрение. В США больничные ассоциации 20 штатов заявили о своем желании присоединиться к этой кампании. К концу 2009 г. примерно 10 % американских больниц либо внедрили чек-лист, либо предприняли шаги в этом направлении. В других странах такому примеру последовали более 2000 больниц.

Это все вдохновляло. Однако мы, врачи, были еще далеки от того, чтобы проникнуться этой идеей. Чек-лист оказался в наших операционных благодаря давлению либо извне, либо сверху. Его внедряли по инициативе чиновников, которых хирурги не считают своими друзьями, или же ответственных за безопасность в больницах лиц, которые тоже не в большом почете. В определенных случаях чек-лист приносил главный хирург, что мешало осознанному внедрению нововведения и делало его весьма формальным. Его рассматривали как источник раздражения и посягательство на личные права врача. Вот мой больной, вот моя операционная, и мое личное дело, как я делаю операцию, если я за нее несу ответственность. А кто эти люди, которые указывают мне, как я должен выполнять свою работу?

С другой стороны, если хирург решает использовать чек-лист, то какая разница, делает он это по убеждению или скрепя сердце? Главное, чтобы пользовался.

Но на самом деле все имеет значение. Никто не ставил целью заставить людей просто ставить «галочки» в квадратиках. Главное было создать культуру коллективной работы и укрепить дисциплину. И если мы поймем, какие перед нами открываются перспективы, то двухминутный чек-лист ВОЗ станет только началом. Это универсальное средство, не требующее ничего, кроме перечня контрольных вопросов, поможет выявить ряд проблем, характерных для большинства операций, и использующие его хирурги будут способны достичь намного большего. Мы сможем внедрить, например, специализированные чек-листы для эндопротезирования тазобедренного сустава, операций на поджелудочной железе, реконструкции аорты при аневризме, а также исследовать наши основные методики на предмет предупреждения ошибок с помощью дополнительного контроля. Мы можем разработать даже чек-листы для чрезвычайных обстоятельств, таких, какие бывают в авиации. Скажем, чек-лист, необходимый при остановке сердца, как в случае, о котором мне поведал мой друг Джон, когда врачи забыли, что причиной может быть передозировка калия.

За пределами операционной врачи выполняют сотни, а может быть, даже тысячи различных процедур, которые не менее опасны, чем ошибки хирургов. Возьмем, к примеру, лечение таких болезней, как инфаркт миокарда, инсульт, передозировка наркотиков, пневмония, почечная недостаточность и апоплексический удар. Можно назвать еще множество ситуаций, которые лишь внешне кажутся простыми. К ним относится, допустим, обследование больного, жалующегося на боли в голове или в груди, а также на предмет выявления узелков в легких или уплотнений в молочной железе. Все эти процедуры связаны с риском, неопределенностью и сложностью и по этим причинам могут быть включены в чек-лист как часть повседневной практики при оказании медицинской помощи. Хорошие чек-листы могут стать столь же полезными врачам и медсестрам, как хорошие стетоскопы (влияние которых на качество лечения больных, в отличие от чек-листов, никогда не проверялось). Без ответа пока остается очень трудный вопрос: сможет ли медицинская культура воспользоваться открывающимися возможностями?

В книге «Битва за космос» (The Right Stuff)[9]Том Вулф рассказывает о наших первых астронавтах и предсказывает закат культуры летчиков-испытателей 1950-х гг., олицетворением которой был Чарльз Йегер. Работа была невероятно опасной, а сами летчики-испытатели превращались в управляемые придатки машин. Четверть летчиков-испытателей погибала. От них требовались концентрация, отвага, ум и способность к импровизации, что и составляло «нужную вещь». Однако по мере расширения знаний о том, как контролировать риски пилотирования, т. е. по мере внедрения и усложнения чек-листов и тренажеров опасность работы летчиков-испытателей уменьшилась, и первостепенное значение приобрели такие понятия, как безопасность и добросовестность. Одновременно исчез и «звездный» статус летчика-испытателя.

Что-то похожее происходит и в медицине. У нас появились средства для выполнения очень сложной и опасной работы в области хирургии, неотложной медицинской помощи и реанимации, причем намного более эффективные, чем мы могли себе представить. Однако новые возможности меняют всю традиционную культуру в медицине, которая в сложных ситуациях искала выход в дерзости профессионала, т. е. и здесь вновь появляется «нужная вещь». Чек-листы и стандартные операционные методики рассматриваются как нечто совершенно этому противоположное и у многих вызывают душевные терзания.